Перекресток миров. Синигами, обрученный со смертью

Со стены посыпалась пыль, по всей длине стены, в месте удара, пошли трещины, она не выдерживала ударов ледяного гиганта. А голема было не уничтожить выстрелами из баллисты, бесполезны против него были и катапульты, огромные болты застревали в нем, а катапульты не могли в него попасть. На стены гнали народ с бревнами, камнями и чанами с горящим маслом. Но каждый, кто хотя бы чуть-чуть высовывался на стене, умирал от стрелы, выпущенной из огромного лука великана. Народ умирал десятками, но меня это не волновало, я упорно шел за Брани, бережно неся на руках Астрид. Пробираясь через толпы воинов и испуганных горожан, что словно зачарованные смотрели на трещины, которые разбегались по, казалось бы, не рушимой огромной стене. Мы не стали уходить с улицы, которая выходила точно в то место на стене, которое таранил монстр изо льда

— В этот дом! — Проревел Брани, расталкивая людей и освобождая мне путь. Бой еще не окончен, но сначала нам надо было унести в безопасное место Астрид.

Дом, на который указал мой дед, был затерян среди складов. Невысокий, из старого кирпича, с явно прогнившей крышей, которая еле выдерживала тот снег, который на ней лежал. Все указывало на то, что эта лачужка, хоть и не рабская, но наверняка жители этого дома скоро могут ими стать из-за кабальной, долговой ямы. В таких домах жило самое бедное население столицы, они находились на грани, сегодня ты свободен, а завтра ты уже не принадлежишь себе. Этот мир жесток с теми, кто не может зарабатывать или воевать, свободным рукам здесь очень быстро найдут применение, если эти руки сами не могут найти, чем заняться.

— Гр-а! — Взревел Брани, вышибая всем своим телом запертую входную, косую дверь. Засов, на который она была заперта, с жалобным треском разлетелся на части. И дед замер, смотря на то, что происходило внутри дома, смотрел и я, держа на руках Астрид.

Из полумрака на нас смотрели дети, их было шестеро, их одежда и костлявое телосложение рассказывали смотрящему на них, что они не доедают — мы забрели сейчас к самым беднейшим жителям столицы. Но внутри было чисто, да, бедно, но чисто и аккуратно. Но не это привлекало наши взгляды, старшая девочка лет девяти дрожащими руками направляла на меня с дедом паршивого вида взведенный арбалет. А мальчик лет семи уже подвел к горлу самого младшего ребенка, которого держал на руках, небольшой нож.

— Свои — Буркнул Брани, которого эта сцена не тронула. — Альмонд, клади Астрид на лавку. Хозяйка, разжигай поярче очаг, не жалей дров, мне травы надо заварить.

— Сейчас. — Прошептала девочка и передала свой арбалет мальчику, что недавно держал нож у горла, по всей видимости, своего брата.

Астрид, словно спала, и когда я положил её на широкую лавку, она жалобно всхлипнула, словно её сейчас пытали. Это вселило в меня надежду, что я смогу влить ей сейчас все свои эликсиры, которые всегда были на моем поясе, который я тайком без кинжалов носил даже в академии.

— Альмонд. — Обратился ко мне Брани, вытащив из-за пазухи мешочек с травами, смотря, как я поднёс к губам Астрид бутылек с желтой жидкостью, который восстанавливает силы. — За Астрид я присмотрю, и когда будет нужно, я встречу врага лезвием своего топора.

— Спасибо. — Только и смог я произнести, так как не мог оставить Астрид без уверенности, что кто-то надежный будет с ней рядом, но я должен попытаться остановить врага, ведь бой даже еще не начался.

Я смог влить в сестренку содержимое и красного бутылька, и с облегчением увидел, как цвет её волос перестал тускнеть, а на щеках загорелся румянец. На моем поясе остался лишь один бутылёк черного цвета. Положив руки на свои кинжалы, я решительно развернулся к выходу, и изумленно замер. У самой двери сиротливо стояло незатейливого вида копье, и я клянусь, что оставил его там, у зубцов стены, не далеко от щита, который я отбросил, так как он мешал мне взять на руки Астрид. И никто из живых не мог его оттуда забрать, ведь там остались только мёртвые, пронзенные огромными стрелами. Но копьё стояло у двери, и на его простеньком древке все также была печать, гласившая, что это собственность, но не Агата Юкогамы, а Альмонда Синигами.

— Ты хочешь в бой? — Тихо прошептал я, касаясь древка из потемневшего дерева и с печальной улыбкой добавил. — Я постараюсь, чтобы ты испило сегодня крови моего врага.

Мне показалось, что древко на мгновение нагрелось, давая мне знак, что оно услышало мои слова. Когда я вышел из чужого дома, то снаружи уже пела свою тоскливую песню метель, а с неба не переставая, сыпался снег. Стена уже распадалась на части, не выдержав не прекращающихся таранных ударов ледяного монстра.

— Почему, Агат, ты не мог рассказать, чем ты одарил своих племянников? — Задал я вопрос в небо, выйдя из дома, но небеса мне не ответили, а снег что падал с них, лишь усилился, словно мне в ответ. — Права была Асина, ты сперва делаешь, а только потом думаешь. Но если оно мне поможет, то я скажу тебе, дядя, спасибо.