Перекресток одиночества-4

Вся команда в сборе, а с ними вернулся домой и посланец Пальмиры. Но рядом с ним шагало два тихо улыбающихся монаха. Одного я раньше видел лишь мельком и мы не общались, а вот второй, невысокий, худой, с аскетичным скуластым лицом и высоким морщинистым лбом дед со шкиперской бородкой… его я знал. Звали его Терентием, и он был если не правой, то левой рукой Тихона – настоятеля нашего холловского монастыря. Терентия я в своем внутреннем каталоге определил как деятельного и умного хлопотуна, порой слишком сильно зацикленного на контроле даже мелких процессов, но все же не забывающем о главных вещах. Такой вот человечек – идеальный бригадир и крайне нужная персона на любой большой стройке. Таких как он показывали раньше в старых фильмах, где похожие на него суетливые улыбчивые и со всеми умеющие найти общий язык мужички в разношенных валенках все время пребывают в движении, успевая заполнять какие-то бумаги, выдавать наряды, воодушевлять молодежь и по мелочи пенять начальству… И именно такие персонажи в фильмах обязательно получают предложение перейти на должность повыше и поспокойней, но после долгих тяжких раздумий решительно отказываются, предпочитая остаться на насесте пониже, но вместе с простыми парнями…

Появление Терентия вместе с помощником говорило о многом… Но я не стал ничего выспрашивать. Просто обнялся с каждым, мы похлопали друг друга по плечам, искренне радуясь встрече… да и разошлись. Монахов тянуло внутрь – взглянуть на рай земной в морозных землях – а меня тянуло к вездеходу, а через него и к возвращению в Бункер.

Включившись в начавшийся процесс разгрузки, я помог вынести какие-то тяжелые погромыхивающие свертки из медвежьих шкур и несколько ящиков. Все это мы совместными усилиями занесли внутрь и разложили в небольшом помещении. Следом начался обратный процесс – вместе с пальмирцами мы понесли по коридору овощи и фрукты. Все это выглядело уже не как обмен приветственными дарами, а как вполне уверенный торговый процесс. Бартер как он есть – и это славно. Если Пальмира сбросила наконец с себя поеденное снежной молью покрывало мистичности и решила превратиться в обычное убежище с обычными повседневными нуждами – это прекрасно. А что еще лучше – пусть временное, но все же увеличение здешнего населения в количестве. Два монаха – вроде бы мало, но когда они начнут рассказывать по-свойски, по-стариковски о нашей житухе в Бункере – это окажет свое влияние. В этом я уверен. Но это уже дело не мое…

Задерживаться мы не стали. Пальмирцы, честь им и хвала, пытались нас чуть придержать, уговаривая остаться хотя бы на совместную трапезу, но я остался непреклонным. С благодарностью приняв на борт солидный такой «паек», состоящий из еще горячей тыквенной каши с обильными добавлениями всяких вкусностей, я вместе с остальными помахал прощающимся с нами людьми, самолично задраил двери, велел всем кроме Милены спать и уселся за рычаги управления. Лязгнув траками, стальная машина развернулась и двинулась к выходу и навстречу рвущейся внутрь злой пурге…

**

В Бункер мы прибыли без малейших путевых сложностей. По пути наткнулись на пару совсем еще молодых мелких медведей, и я убил их старым способом. Рогатина не подвела – как и мои руки. Но легкую потерю навыка я все же ощутил и пообещал себе, что займусь восстановлением и поддержанием в самое ближайшее время. Учитывая жесточайший дефицит боеприпасов к огнестрельному оружию, даже меткие выстрелы на охоте выглядят олицетворением поговорки «из пушки по воробьям».

Пройдя через сомкнувшиеся за нами ворота – в очередной раз меня «царапнула» это слабое место Убежища, вездеход свернул к своей площадке, прокатил еще несколько метров и замер. В ярко освещенном кокпите за рычагами управление одиноко и весомо сидел отоспавшийся Сергей Блат в чистом зеленом свитере с высоким горлом. Старик пытался выглядеть невозмутимым и даже равнодушным, но ему явно льстило общее восторженное внимание. А я в кокпит последние километры даже не совался. И такое мое поведение не осталось незамеченным, хотя узнал я об этом чуть позже.

Первые часы были посвящены населению Холла, Центра и даже вышедшим наружу жителям Замка. Вызванный плодовоовощным буйством восторг ничуть не утих. В воздухе витали радостные планы, что тут же опровергались другими и возрождались в чуть ином виде. При этом все знали, что рядом с монастырем в Холле уже разбито несколько пока сиротливых грядок и что монахи дней и ночей не спят, бережно ухаживая за огородиком. Также все знали, что еще две длинные грядки протянулись вдоль стены в Центре, прочертив две линии мимо столов общей зоны. Что сталось с той долей семян, овощей и фруктов, ушедших в Замок мало кто знал наверняка, но все были уверены, что с семенами распорядятся мудро.