Перекресток пяти теней

Женька вздрогнул. О Кате, признаться, он совсем забыл.

К метаморфессе «медузы» интереса не проявляли, словно сообразили, что девушка никакой опасности для охраняемого человека не представляет. А может, оценили усилия по его освобождению. Тот же Щукр являлся вполне разумным существом, местами даже философом. Почему бы и им не быть таковыми?

Принявшая человеческий облик Катя сидела рядом и теребила Женьку за мочку уха кончиками острых, покрытых перламутровым лаком ногтей.

— Долг платежом красен, Жекочка.

— Я никогда не сомневался в этом, — вмиг осипшим голосом произнес Женька и закашлялся. На мгновение туман показался едким дымом, незамедлительно вползшим в нос и рот, скрутившим нутро.

— Сейчас пройдет, — заверила Катя, обнимая его крепко-крепко, делясь своим теплом и тонким нежным ароматом. — С некромантами всегда так. Потерпи немножечко.

Минута-две, и действительно прошло. Только это время показалось если не вечностью, то ее большей частью.

— Ты быстро в себя приходишь, не как иные человеки, — заметила она, стоило Женьке отдышаться.

— Люди, — поправил он машинально.

— Может, в предках какой-нибудь колдун потоптался или прабабка ведьмой была и погибла до того, как научила своим штучкам дочь или внучку?

— Откуда же мне знать? — дышать стало не просто легче, упоительно. Горло щекотал тонкий, едва уловимый мягкий аромат. Холодок, постоянно пробегавший по коже, скорее бодрил, чем пугал. — А тебе здесь нормально? Этой-то троице явно не по себе.

Шак и Рос, так и не завершившие преображения, могли послужить прототипами для оборотней в фильмах ужасов. Помнится, Кабан когда-то сильно напугал Женьку подобным видом. Сейчас казалось, будто случилось это очень давно — полсотни лет назад, как минимум. Жуткое, отталкивающее зрелище, от которого, впрочем, не выходило оторваться. Так во время похорон кого-то постороннего и неважного, куда пригласили скорее для массовки, чем потому, что к покойному имел хоть какое-то отношение, хочешь-не хочешь, а все равно смотришь на труп: взгляд будто сам находит и застывает.

У метаморфов были искаженные, деформированные человеческие лица с выдающимися вперед челюстями, полными клыков, удлинившиеся шеи, выпирающие в непривычных местах кости и жилы, клоки меха то тут, то там проступали на голой серо-розовой коже. Рос, похожий на небольшого медведя значительно больше, чем на росомаху, все еще держался на ногах, пытаясь сохранять грозный вид. Шак скулил, лежа на боку, и поджимал к животу облезлый хвост. Он уже сдался, собирался ответить на все вопросы некроманта, но пока еще немного опасался дружков.

Пес выглядел достойно — единственный из троицы в звериной форме, гордый, большой, пушистый, вызывающий сострадание. Женька любил больших собак и никому не позволил бы мучить их. Раз за разом ему приходилось одергивать себя и вспоминать, кем пес является на самом деле. Все равно было несладко. Алабай лежал у края крыши и скалился; подняться не пытался — то ли ударился слишком сильно, то ли ждал удобного для нападения случая.

— Мне тоже нехорошо, — прошептала Катя. Обернувшись к ней, Женька оценил и подрагивающие пальцы, и бледность. Померкли и ввалились глаза, под ними обозначились темные круги, и даже ярко-рыжие волосы будто выцвели. Губы казались синими, из обкушенной нижней сочилась темная кровь. — Всем метаморфам несладко, когда некроманты магичат. Они же возрожденные — навьи слуги, стражи смерти, а в нас жизни больше, чем во всех прочих сверхах.

Женька кивнул, хотя мог бы поспорить с подобным утверждением. Некроманты своей природы не скрывали, но, несмотря на это, относиться к ним, как к ходячим трупам, он вряд ли сумел бы. Особенно к некоторым из них: к таким, как Дарителла.

— Пойдем отсюда, а? — предложила-попросила Катя, жалостливо прибавив: — Пожалуйста.

И у Женьки не вышло отказать: слишком уж плохо она выглядела, слабея с каждой новой минутой. Потусторонний туман словно по капле вытягивал из нее жизнь.

— Пойдем, — сказал он, прекрасно понимая, что самым разумным было бы сидеть на месте под охраной «медуз», дождаться Некра, который точно знал, кого призвал, и обязательно поможет, раз уж явился спасать.

Встать на ноги он смог легко, вытянул вперед руку, ожидая коснуться невидимой стены, не пустившей к ним Роса, но не почувствовал ни малейшего сопротивления. Что-то хлопнуло — он не услышал, ощутил звук всем телом — и вокруг разлилось призрачное молоко.

— Ну вот. Ничего ведь страшного, — произнес Женька, неизвестно, кого подбадривая: Катю или себя.

Шаг. Еще… Приходилось идти по колено в вязкой жиже, с трудом переставляя ноги. «Медузы» не препятствовали им, отступили с дороги, колыхаясь где-то рядом, но оставаясь невидимыми.

— Ох…

Он успел подставить руку. Катя оперлась на нее и указала на темный лаз, как в пещере — таким в неестественном потустороннем тумане привиделась полуоткрытая дверь, ведущая на лестницу, а затем к люку и лифтам. Другой выход на крышу, не тот, через который втащили Женьку, но выбирать не приходилось.