Перекресток пропавших без вести

Евгения Михайловна садится в кровати. В висках стучит, дыхание сбивается. «Конверт, – вспоминает она, – конверт от первого письма». Она бежит в большую комнату, открывает ящик буфета, находит жестяную шкатулку с документами – там пожелтевшие счета, открытки с новогодними елками, справки, несколько фотографий, и, наконец, конверт. На нем обратный адрес, как в мирное время, городской, а не полевая почта, как стало потом. Они с мамой еще удивлялись – война, неразбериха, и вдруг приходит гражданское письмо, со штемпелем, самым обычным. Город Н., улица, номер дома. Он пропал на сотни километров восточнее, о том городе тогда никто не подумал. И потом, как может быть, что то, о чем писал человек, существует, а его самого – нет.

Она собирается, запирает квартиру, спускается на лифте. Открывая дверь подъезда, вспоминает, что забыла проверить почтовый ящик – впервые за все эти годы. Она медлит, но не возвращается, выходит на улицу.

Евгения Михайловна спешит к метро. Воздух пахнет бензином, дождем и свежесрезанной травой. На вокзале оказывается, что поезд в Н. отходит через час. И ехать всего лишь сутки. Утром уезжаешь, утром же и приезжаешь – солнце остается ровно там, где было.

Евгения Михайловна сходит с поезда в Н. Останавливается на перроне, пытается отдышаться. «Адрес», – напоминает она себе. Ведь должен же быть перекресток, где пропавшие без вести встречаются с пропавшими без вестей. У здания станции тормозит троллейбус, она заходит внутрь. Они долго едут по узким улицам с палисадниками, с бежевыми двухэтажными домами – деревья смыкают кроны над крышами. Потом троллейбус выезжает на проспект, набирает скорость. Он мчится мимо шестнадцатиэтажных башен. Над ними – высотные краны. Троллейбус сворачивает, она слышит, как объявляют ее улицу; выходит. Дома здесь еще не достроены, в окнах нет стекол. Вдоль дороги кучи гравия и песка. Она проходит чуть дальше, по правую руку видит пустырь. «Тот самый санаторий», – она каким-то образом это знает. Она замечает вдали на асфальте что-то красное, крошечную точку. Точка приближается, теперь она видит, что это – резиновый мяч. Евгения Михайловна наклоняется, берет в руки нагретый солнцем шар. Она оборачивается по сторонам, высматривая детей, которые в него играли, но вокруг никого нет.

Евгения Михайловна отпускает мяч. Пора возвращаться домой.

Там ветер

И сейчас, тридцать лет спустя, я вспоминаю ту зиму – 1984 год, мне семь лет, меня отправили к тете, в гости, пока мама выздоровеет. Тетя живет далеко от нас, к ней нужно ехать на метро, а потом на автобусе и на троллейбусе. Днем, когда тети нет дома, я выхожу на балкон. Я хочу увидеть, где находится мой дом, но не знаю, в каком направлении нужно смотреть. На балконе очень сильный ветер. Кажется, еще несколько секунд, и глаза заледенеют, и в них будет отражаться все, что происходит вокруг: в светлое время суток – летящая к горизонту птица, кроны деревьев; вечером – разноцветные окна, блестящий под фонарями снег, огоньки на высотках и заводских трубах.

Утром тетя говорит, что сегодня хорошая погода, и мы пойдем гулять. Она говорит, что к прогулке надо подготовиться, и достает из стенного шкафа картонную коробку. Вообще-то я и сама уже заглядывала в тот шкаф. Пока тетя была на работе, я читала про человека с рассеченной губой и голубой карбункул. Потом я прислушивалась, не прячется ли кто-то в квартире. А потом я решила, что сама могу спрятаться. Шкаф был подходящим местом. Там было мало вещей, только коробки и чье-то зимнее пальто. Получилось очень удачно: я забралась за пальто и сидела там, стараясь не шевелиться.

Коробка плотно закрыта крышкой, у тети не сразу получается ее открыть. Я жду, что там окажется теплая шапка или варежки или, если приготовления совсем уж серьезные, – карта и компас: тетя живет рядом с огромным парком. Но тетя достает из коробки фотоаппарат. Она говорит, что мы пойдем на фотопрогулку. Я никогда раньше не ходила на фотопрогулки. Мы одеваемся и выходим на улицу. Тетя фотографирует проезжающую мимо машину с пустой беличьей клеткой на багажнике, мальчика, мчащегося на ногах с горки, скворечник, из которого только что выглянула птица. Потом она улыбается и протягивает фотоаппарат мне. Фотоаппарат довольно тяжелый и очень холодный. Я долго кручу колесики на объективе – тетя мне показала, как это делают. Я фотографирую кошку, которая внимательно на что-то смотрит. Я пытаюсь проследить за ее взглядом, но ничего не вижу. Я это тоже фотографирую.