Перекресток судеб

Попробовать? Почему бы и нет? Что я теряю? Хм… а вдруг он умрет в тот момент, когда я буду в его теле? Что будет со мной? Да ладно… как влетел, так и вылечу. Наверное…

Пробовать надо. Может, и спасу парня. В конце концов, я лекарь или кто? Впрочем, уже не разберешь – кто… но… попробую. Хуже уже не будет… надеюсь».

Жересар ушел в каюту помощника капитана и лег на кровать, закрыв глаза. Для того чтобы выйти из своего тела, ему понадобилось меньше секунды.

Оставив свое бездушное тело, воспарил вверх, к потолку каюты, повисел с минуту, привыкая к новому состоянию, затем медленно потащился к стенке каюты, перемещаясь к больному. Осторожно прошел сквозь стену и завис над мечущимся в горячке парнем.

Опускаться в тело больного было страшно. Очень страшно. Одно дело – залезть внутрь здорового человека, да еще тогда, когда тебе угрожает опасность и деваться некуда, когда на кону стоит твоя жизнь, и совсем другое – когда ты входишь внутрь полутрупа, зараженного самой страшной из болезней мира.

Да, ощущение оказалось не из приятных. Жересара начало бить в лихорадке, тело, которое он занял, чуть не подпрыгивало на кровати, сотрясаемое крупной дрожью. Ему стоило больших усилий не клацать зубами, сдерживая биение больного организма.

Дрожь успокоилась только минут через пять. Жересар не руководил процессом излечения, с интересом наблюдая, как нарывы на руках бледнеют, рассасываются, исчезают – сами по себе. Демон на глазах восстанавливал тело, убивая болезнь.

Для полного излечения понадобилось около часа. К истечению этого времени личность парня, загнанная куда-то в глубины мозга, очнулась и начала паниковать – его душа металась, в ужасе пытаясь освободиться из той темницы, в которую ее загнали, и Жересар опасался, что парень совершенно спятит, не понимая, что с ним происходит. Потому лекарь срочно вышел из тела парнишки и полетел к себе, с облегчением снова став самим собой.

Уже очнувшись от транса, подумал о том, что хорошо, конечно, на какое-то время стать молодым, как этот мальчишка, но… свое тело все-таки роднее и приятнее.

* * *

– Герсер! Герсер, ты спишь?!

– Нет, не сплю! – Жересар сел на кровати, привыкая к собственному телу. Возвращение требовало времени – душа будто пропитывала тело, и пока она не заселится как следует, заполнив все уголки тела, взяв над ним контроль, тело ощущалось как чужое – онемелое, неловкое. После того как он вернулся из организма парнишки, прошло всего минут пятнадцать, и лекарь до сих пор не успел восстановиться – видимо, потому, что пробыл вне тела довольно долго, больше часа.

– Герсер, я жив!

– Правда?! Не может быть! – Лекарь пока чувствовал себя не очень хорошо, и потому желчь сочилась из него легко и свободно. – А ты проверь, может, ты уже умер?

– Герсер, правда, я жив! Поверь, жив! – Парнишка не понял юмора, и Жересар устыдился. Разве парень виноват, что лекарь немного устал?

– Ладно, ладно, верю. Есть хочешь?

– Хочу… Скажи, как так получилось? Ведь от чумы не выздоравливают! Это ты меня вылечил?

– Хм… ну… в общем-то да. Я вылечил. Но насчет чумы у тебя сведения неверные. Кое-кто выживает, но… мало. Очень мало. Пойдем приготовим что-нибудь на обед.

Лекарь тяжело поднялся и, хромая, пошел к двери, чувствуя, что ноги наконец обрели прежнюю чувствительность.

– А я больше не заболею?

– Имеешь в виду – чумой? Честно сказать, не знаю. Вроде не должен. Чумой болеют один раз. Впрочем, выживших настолько мало, что никто не может знать наверняка.

– А как дальше? Что мы будем делать дальше? Куда мы теперь?

– Сейчас мы пообедаем тем, что послали нам боги и мой друг Герлат. Потом поднимем флаг вызова, и к нам приплывет лодка с берега. Мы сообщим радостное известие о том, что нас, распространителей страшной заразы, теперь двое. Они, счастливые, поплывут к Герлату, тот подготовит нам дом, который потом не жалко будет сжечь, и мы немножко поплаваем. Ты хорошо плаваешь? Умеешь?

– Я моряк, сын моряка, как я могу плохо плавать? – Парнишка гордо задрал нос и тут же, вздохнув, добавил: – Честно сказать, пловец из меня не очень. Дерьмовый пловец. Но шагов пятьдесят проплыву, пока не отправлюсь на корм крабам.

– Вот еще незадача… – проворчал Жересар. – До берега пятьсот шагов, и я не для того тебя воскрешал, чтобы накормить рыб и крабов. Хреново дело. Ладно, что-то придумаем. Пошли готовить. И кстати, меня Жересар звать на самом деле. Лекарь Жересар.

– Жересар… а что с нашими? Остальные… умерли?

– Умерли. Все. Я ждал, пока ты умрешь, чтобы уйти на берег. Сжигать тебя живьем было как-то неправильно.

– Почему сжигать? Зачем сжигать? – Парнишка судорожно сглотнул и вцепился в косяк побелевшими руками.

– А ты как думал? Все, что тут есть, будет сожжено, – сумрачно пояснил лекарь. – Сейчас тебе нужно найти чистую одежду, вымыться как следует. А на берег мы уйдем голые. Не возьмем ничего. На берегу нам дадут все что нужно. Понял?