Перекресток трех дорог

– Когда мне позвонили, я в камере для допросов лупил головой о стену нашего задержанного, того мужика-спортсмена, который оказался ни при чем. Я его подозревал, я его сам допрашивал все дни, пока она… Наина была в том схроне. Я его бил смертным боем. – Старик-генерал запнулся. – Выбивал из него признание и сведения, а он орал, что ничего не знает и никого не убивал… В закрытый город, где жил Малофеев, я с опергруппой прилетел вечером. Наина была в больнице, капельницу ей поставили, наложили гипс, кормили осторожно… Я с ней беседовал сначала лично, никто при нашей беседе не присутствовал. Она мне рассказала все без утайки. Утром она нашла в себе силы поехать с нами на место, где вышла к шоссе, и по ее вешкам мы нашли тот страшный бункер и Малофеева в нем. Потом мы установили, кем была та жертва, которую он пытал там и убил. А в лесу вокруг бункера мы нашли тела еще трех женщин со страшными увечьями.

Ночная птица… гортанный клекот… древний зов… подмосковная ночь…

– Теперь, Федя, скажи мне правду. Что она сделала? – спросил генерал Карпов. – Почему вы хотите ее найти?

– Она убила женщину, – ответил Гущин. – Задушила в лесу. А до этого она заставляла двух других людей совершать дикие по жестокости убийства. Похоже, что ритуальные. Человеческие жертвоприношения… только вот не знаю – себе ли, как Малофеев, или какому-то божеству.

Старик слушал молча.

– Генерал, вас это не удивило? – спросил Макар.

– То, что с ней случилось в двадцать лет, не могло пройти бесследно для ее…

– Психики? – Макар спрашивал напряженно.

– Сердца… для ее сердца, молодой человек. Вы же слышали, что я рассказал вам. Подобное невозможно забыть. Такое способно разрушить не только всю последующую жизнь, но и душу.

– Малофеев ни с одной жертвой не вступал в половой контакт. – Полковник Гущин слушал, как гортанно клекочет в кустах бузины невидимая ночная птица. – Почему же он с ней решил… Что его так в ней зацепило?

– В ней было нечто, что притягивало к ней, как магнит. В этой девочке… в Наине Раткевич. – Генерал Карпов снова словно с трудом произнес ее имя. – Я сам на себе испытал, уже зная, что она сделала и… Очень сильное чувство. Я все у нее спрашивал: ну как же ты справилась с ним? Как ты его одолела? Такого зверюгу? Где силы нашла после девяти дней на цепи, голодная, слабая, со сломанной рукой… Она сказала мне, что ей помогли.

– Кто? – спросил Клавдий Мамонтов.

– Она мне словно по секрету призналась: когда лежала на земляном полу в луже крови, ей вдруг явилась… Она не называла ее богом, она сказала – это была Мать-Земля.

– Мать-Земля?

– Да. – Генерал вздохнул. – Психика ее была травмирована. Тогда я это так воспринял. Так воспринимаю и сейчас. Но в Наине я ощущал великий магнетизм. И свет, и огонь… и тьму – все вместе. Меня самого тянуло к ней… меня, женатого семейного сорокалетнего мужика. Когда она смотрела на меня своими серыми глазами и говорила все это, я ей готов был поверить. Мы немало времени потом провели вместе… наши допросы были долгими… Она ничего не скрыла от меня. В том числе и то, почему Малофеев доверился ей. Она ведь там, в бункере, разделила его ритуал, она свободной рукой держала ту вторую жертву, когда он вскрывал ей грудную клетку… Она сказала мне – я должна была усыпить его бдительность, на столе было много предметов, чем можно было его убить, но он тогда меня перехитрил. Я не смогла добраться ни до ножа, ни до бритвы… Вы должны понять – она сама приняла участие в пытках, которым Малофеев подвергал свою жертву.

– И даже после того, как она призналась, вас к ней тянуло? – не выдержал Макар.

– Да. – Старик-генерал глянул на освещенный дом, где ждала его семья. – Очень сильное чувство… я не справлялся с ним… я страстно желал быть с ней… защитить ее, залечить ее душевные раны… я чуть не развелся тогда. Будьте с ней осторожны, коллеги. Эта женщина… она уникальна. Она очень сильная, и она… особенная.

– Ей сейчас за шестьдесят лет, – сказал полковник Гущин. – Вы не знаете, как она жила потом? Что с ней случилось?

– Она сменила фамилию сразу, как уголовное дело в отношении нее прекратили, сочли, что пределы необходимой обороны она не нарушила… Об ее участии в ритуале знал только я, и это осталось между нами. Она взяла фамилию своего покойного отчима. Ее старшая сводная сестра винила ее в смерти отца. Больно было слышать, что она кричала ей даже в стенах ОВД… Мне кажется, жизнь их развела потом из-за этого. Ну, возможно, спустя много лет они все же соединились вновь, у них же не было больше никого из близкой родни.

– А вы с ней позже встречались? – снова не выдержал Макар. – Когда расследование закончилось?

– Да. Несколько раз. Я… я же был в нее влюблен. – Старик-генерал произнес это очень тихо. – Потом она вышла замуж за какого-то парня, и они покинули тот закрытый город навсегда.