Перекресток трех дорог

– Мы все в шоке после того, как полиция нам сообщила. – Председатель суда изъяснялся лаконично и мрачно. – Вероника Николаевна – один из лучших наших сотрудников, проработала в суде почти двадцать лет. Начинала секретарем в судебном заседании. И вот уже семь лет, как начальник судебной канцелярии. Фактически она была во всех технических делах по ведению судопроизводства моей правой рукой. Такого работника еще поискать. Она прекрасно знала судебные архивы, чуть ли не наизусть, могла сразу найти и поднять нужное дело. Помнила не только имена обвиняемых по прошлым делам, но и фамилии адвокатов, прокуроров, экспертов, свидетелей, участвовавших в судебном разбирательстве. Я к ней сам сто раз обращался по разным вопросам и другие наши судьи тоже. Она всю себя отдавала работе. И сейчас в наше непростое время – вы же знаете, мы закрывались на карантин всего на месяц, затем суд возобновил работу. А это непросто было сделать. Вероника Николаевна лично разработала график, чтобы канцелярия суда работала бесперебойно и часть вольнонаемных находилась на удаленке. Но сама постоянно присутствовала на работе. Сейчас лето… Она попросилась в отпуск, и я ее, конечно, отпустил. Мы не знали, что она отсутствует дома – как мне полицейские сказали. То, что произошло с ней, в голове не укладывается. А как ее убили?

Полковник Гущин очень скупо, однако с подробностями, рассказал.

– Чудовищно. – Голос председателя суда дрогнул. – Что же это такое… На дереве повесили в лесу… Может, это месть?

– За что?

– Ну, мы же суд. Сами понимаете.

– Но Вероника Лямина не была судьей. Начальник канцелярии. Я хотел вас спросить – многие судебные секретари и канцелярские сотрудники пытаются построить карьеру судьи, попасть в судейский корпус. А Лямина? Она имела юридическое образование?

– В молодости она заочно закончила юридический институт. Заочно – сами понимаете – не приветствуется сейчас в судейском корпусе. Да, она пыталась, дважды. Подавала документы, но так и не прошла квалификационную комиссию по отбору.

– А почему не прошла? Раз она такой ценный сотрудник?

– Наверное, потому, что… я не вникал и не расспрашивал ее. Она болезненно относилась к своим неудачам. Я думаю, ее не допустили до государственных экзаменов на должность судьи из-за ее некоторой ограниченности ума.

– Она глупая была женщина?

– Она была женщина исполнительная, аккуратная. Перфекционистка страшная. – Председатель суда подбирал слова. – Однако звезд с неба не хватала. И она была такой упертой. Очень полагалась на собственное мнение. Считала себя истиной в последней инстанции. А в судействе это опасный признак.

– Она не выходила замуж?

– Нет.

– Она была религиозной? Посещала, может, церкви, монастыри? Имела духовного наставника, какого-нибудь монаха-схимника?

– Никогда от нее об этом не слышал. Пасху праздновала – яйца красила, куличи дома пекла. Угощала нас на работе. Это все.

– А мужчины? Может, служебный роман?

– У нас с этим очень строго, – сухо отрезал судья. – За нами сто глаз смотрит, вам это прекрасно известно, полковник. Хочу вас уверить – ни в характере Вероники Ляминой, ни в ее… хм, внешности не было ничего, что подталкивало бы к таким авантюрам. Да ее саму, кажется, это не особо волновало. Ее интересовала карьера. Своей должностью она гордилась. Надо признаться – мы, я лично, как председатель суда, потерял неоценимого сотрудника. Вы должны сделать все, чтобы найти ее убийцу.

Кафе «Прованс», где работала официантка – свидетель по фамилии Мурашко, располагалось в центре городка – сонного и пустынного, словно затянутого тиной. С закрытыми частными магазинами на главной улице и с открытым торговым центром, в котором, как горошины в стручке, болтались редкие посетители.

На городок опускался тихий волшебный летний вечер. И вроде бы все было как всегда, как прежде. Но нет! Клавдий Мамонтов оглядывал торговый центр, возле которого они припарковались. Кафе «Прованс» арендовало там два зала и летнюю террасу. Сейчас была открыта лишь терраса. На столиках горели свечи под колпаками. Но сами столики стояли на приличном расстоянии друг от друга. А часть мебели вообще горой громоздилась в углу, опутанная клейкой лентой. Перед торговым центром, залитым огнями рекламы, не толпилась, как обычно, молодежь, никто не тусовался. Но прохожие сновали мимо витрин без масок – как тени прошлого.

Полковник Гущин остановился и тускло смотрел на призывный свет свечей. Он снова надел свежую маску и латексные перчатки. Однако дурацкий козырек из пластика, видно, его и самого уже достал – и он забыл его в машине.

– Официантку Мурашко мне сюда вызвать? – нейтрально спросил Клавдий Мамонтов. – На веранду не зайдете?

– Она же открытая. На воздухе сидеть – допрашивать милое дело, – встрял Макар. – Поели бы там заодно, поужинали. Целый день ведь ни крошки во рту, ни корки сухой!

– Я не голоден. – Полковник Гущин смотрел на открытую веранду. Взгляд остекленевший.

– А мы голодные, как волки, – капризно возразил Макар. – У них меню на доске перед входом. Чего только не наготовили. Клава, ну скажи свое веское слово.