Перекресток в Никодимске

    Жанна молча кивнула. Улыбка на её лице постепенно растаяла, губы сжались в тонкую ниточку, и Мише показалось, что сейчас она заскрежещет зубами. Она смотрела на него не мигая и столь пронзительно, что, казалось, взгляд пройдёт через его глазницы навылет, оставляя на затылке два обожжённых отверстия. Девушка молчала не меньше минуты. Затем протянула, тяжело роняя каждое слово, будто капли из раны на снег:

— Ультиматум, значит!.. Ты на самом деле думаешь, что вот так можно на ровном месте?.. Блин, условия типа выдвигать. Вот прям решил, и всё,— что мне делать, а что не делать. Ты, может, вообще меня хочешь в клетку закрыть, на цепь посадить и к батарее привязать сразу? Почему ты уверен, что можешь что-то решать за меня?

    Миша вздрогнул и едва не сорвался на извинения. Взгляд Жанны пылал гневом, ему очень хотелось опустить глаза, но он решил идти до конца:

— Не за тебя, а за нас. Принимать решения должен мужчина. А я даю тебе выбор: или есть мы, или нет. Ты то же самое себе позволяешь, забыла? Вчера у Лайки прям как Джеку скомандовала: «Миша, пошли, мы уходим!». Может, я ещё там побыть хотел, а у тебя даже мысли такой не возникло. Давай сразу решим, я не собачка тебе. Есть вещи, которые мне не нравятся. Я скажу чётко и ясно. Я против твоего увлечения всей этой навальной антикоррупционной хуетой. Против, и всё. Или я — или это.

— Ты ревнуешь, что ли? — ехидно ухмыльнулась Жанна.— Дожили! Меня к Навальному приревновал. Или ты струсил, что тебя к ЕГЭ не допустят за репост?

— Я считаю это опасным и вредным,— твёрдо сказал Миша.— Хочу тебя оградить, потому что люблю.

— Ну и считай,— сказала Жанна и со злостью плюнула в снег.— Хуй свой рукой огради и дрочи на здоровье. Я сама буду решать, что мне делать и когда. Бывай!

    Она резко развернулась на каблуках и бросилась прочь быстрее, чем Миша успел заметить блеснувшие в уголках глаз слёзы. «Ну и пускай,— со злостью подумал Миша.— Значит, я не совсем ошибся. Был бы ей нужен — не побежала бы так, что аж пятки засверкали. Пусть едет в свою Москву и там сосет у Навального!

    Вернувшись домой, он несколько остыл и почувствовал сомнения в принятом решении. Парень успокаивал себя тем, что Жанна очень импульсивна. Возможно, если поразмыслит, то одумается, и потом всё будет хорошо. Он стал ждать сообщений от подруги, отвлекаясь пока от гнетущих мыслей с помощью решения пробных задач по ЕГЭ.

    Но на следующий день Жанна, не проронив ни слова, пересела от него и больше не обращала внимания, словно Миша скоропостижно скончался. Парень решил проявить твёрдость и ответил совершенно тем же. В классе стали посмеиваться над ним, ведь Миша никак не комментировал ситуацию, а вот Жанна, кажется, что-то сказала девчонкам, и парню всё время чудился неприятный шёпоток и смешки за спиной.

    «Плевать,— думал Миша,— недолго осталось. Скоро школа кончится, начнётся новая жизнь. Проживу как-нибудь без этой истерички и её метаний да шараханий во все стороны. И одноклассники на фиг не нужны. Дайте только закончить и свалить куда подальше, забыть эту дыру, словно страшный сон»,

    Он ничего не подарил Жанне на Восьмое марта. И другим тоже ничего дарить не стал. Кроме матери, которой купил шампунь. И только Елене Андреевне купил цветы, сам не зная почему; по какой-то въевшейся привычке, не позволившей в Международный женский день прийти в школу без цветов. Учительница как-то особо обрадовалась именно его букету и сказала, когда он уже собирался отойти:

— Миша, а можно тебя попросить нам помочь? Ну в смысле мне и Ксении Олеговне.

— Да, конечно, а она разве ещё не уехала? — удивился Миша.

— Проблемы были… не важно, в общем,— Лена суетливо обернулась на учеников, наблюдавших за их беседой.— Она завтра вечером уезжает на «Бла-бла-каре», я тебе сообщение напишу, когда подойти.

    Она действительно написала и попросила прийти завтра к пяти часам. В прихожей уже стояли две сумки и чемодан с колёсиками. На него, будто стремясь воспрепятствовать отъезду учительницы, уселся откромленный кот Сёма. Ксения согнала его и смущённо произнесла:

— Мне бы только чемодан по ступенькам спустить, а там дальше мы с Леной докатим, у него колесики хорошие. В подъезде без лифта — беда.

— Да я вас до машины провожу, мне не трудно,— возразил Миша.— Откуда отправление?

— На площади, от универсама,— ответила. Лена.— Мы чуток завозились, надо бы поспешить, а то там в пять тридцать, кажись, отправление.

— Успеем,— уверенно сказал Миша.— А Катя где?

— Да мама вчера забрала, она опять засопливила чего-то,— вздохнула Лена.— Видишь, как похолодало, наверное, в садик одела недостаточно тепло, вот и схватила вирус…

— Давайте присядем на дорожку, а то как бы не забыть чего,— с улыбкой сказала Ксения.

    Она опустилась на стул в прихожей, и обычно ленивый Сёма с неожиданной прытью запрыгнул к ней на колени,  словно не желая отпускать. Ксения почесала его за ухом и, аккуратно спустив на пол, сказала:

— Ну что, пойдём?..