Перекрёстки времени[СИ]

Гонда кратко мотнул головой себе на плечо, потому что разговаривать под оглушительные раскаты догоняющих друг друга громов было невозможно. Тогда сорока-Валандер без слов пошёл на посадку на плечо товарища. Одной рукой Гонда держался за стену, другой принял груз у зоолога и опустил его туда же - на первую сетку. Валандер не превратился в человека, а примостился на плече у друга, прижавшись боком к его голове. На оставшееся место уже шла на посадку другая птица, отдавая груз командиру. И вот уже в тесной расщелине, уперев руки в края, стоит человек, на плечах и руках которого сидят птицы, а ногами он умудряется придерживать сетки с опаловыми яйцами.

Шёл час за часом, а буря никак не прекращалась. Сильные порывы ветра проносились мимо ненадёжного убежища. Сидя на руке Магируса, вцепившись коготками в плотную кожу его тулупа, Лён явно ощущал дрожь, одолевающую учителя - тот устал, по-человечески измотался. Он не мог превратиться в птицу, чтобы прикорнуть на сетках с яйцами - те держались только за счет того, что Гонда придерживал груз ногами. Как бы помочь ему, как бы сменить? Это невозможно - в тесной щели негде повернуться двоим людям. Единственно доступно только ждать конца бури. Но собирается ли она заканчиваться вообще?!

Он мучительно искал в себе слова эльфийской песни, пытался найти контакт с бешеной стихией. Ничего, молчание внутри. Полный отказ в повиновении.

Внезапно сорока что-то прострекотала - не разобрать, что именно. Но Магирус опустил глаза и посмотрел вниз - на дно каньона, которое было метрах в ста под ногами.

Сильная, кипучая струя воды пробилась по узкому дну, прямо поверх ледовых глыб. Уровень воды поднимался с каждой минутой - стремительно и страшно. Откуда-то шла волна, неся в себе нерастопленные ледяные глыбы - те сталкивались в водовороте и производили дикий грохот, сравнимый с громовыми раскатами. А небо неожиданно разразилось мощным ливнем, хлещущим сразу во все стороны - ледяные струи пересекались и разлетались фейерверком. В воздухе творилась какофония. Вода в потоке мгновенно поднялась, вот ледяной поток уже почти у нижнего края расщелины. Ещё чуть-чуть, и собьёт ноги Магируса, вынесет сетки в этот мощный поток, а вместе с ним человека и беспомощных птиц.

Вся группа промокла насквозь, и вода мгновенно схватывалась льдом на одежде учителя, на перьях птиц. На плече учителя жалобно всхлипнула маленькая лёгонькая трясогузочка.

Отчаяние овладело Лёном - такое сильное, что его словно перекрутила страшная и неумолимая сила. Смерть была так близко - гибель тех, кто был ему небезразличен, кого он любил. Все эти люди дороги ему. Это товарищи, братья, дивоярцы.

- Стой! - хрипло обронил Гонда, когда с его руки, дрожащей от напряжения и усталости, сорвался серой молнией сокол и ринулся, как безумный, под сплошные стрелы ливня. Его тут же сбило, перевернуло, бросило в сторону и унесло прочь с глаз.

Все потрясённо молчали. Это первая смерть на их глазах. Что будет с остальными? Ещё немного, всего чуть-чуть.

Чудовище, чудовище! Проклятая Планета Бурь! Убийца, стихия-монстр! Остановись, вражина! Замолкни, подлый ураган!

Земля и небо смешались перед глазами. Его кидает, бьёт, швыряет в стены, в бешеный поток. Безумство смерти, последняя черта, порог, за которым тьма и неизвестность.

Что он кричит, зачем пытается спорить с мощью, у которой сорвало все заглушки?! Мёртвая сила одичалой планеты - она не слышит тебя, Румистэль!

Что за слова срываются с соколиного клюва, что за звуки издает его маленькое горло? Цепляясь онемевшими лапками за крохотный уступ, приникнув к ледяной стене над самым бешеным потоком, он что-то клекочет, закрыв глаза, чтобы не видеть близкой смерти. Насквозь мокрый, с проледеневшим оперением, он уже не полетит, а ливень хлещет и бьёт его, стараясь оторвать от ненадёжной опоры, и близко неизбежность - нет спасения!

Но что это? Стихия как будто утихает. Нет, всё так же идёт с небес, омрачённых тучами, сплошной поток воды, всё так же бурлит, клокочет и ворочает глыбы льда река. Сверкают молнии и гудят громы, но тише, медленнее, ленивее и глуше. Уже не рёв, а долгий гул заполняет пропасть. Схватывается и замедляется вода, несущаяся в узком русле. Гребни мощных волн, хаотично разбивающих друг друга, становятся вязкими, медленными и затихают, остановив движение, нацелив пенные гребни на обрушение в поток - застыли, как ледяные великаны. Растрёпанные копья дождя пронзают воздух - пронзают, пронзают и не могут двинуть с места, застыв, как картина. Разделяются на мелкие кусочки, словно бисер, и висят, подобно бусам, на невидимой нити. Далеко вверху ворочается и гудит гроза. Медленные молнии едва заметно прокладывают путь своим потокам, как будто рисуют огненными красками на мрачном холсте неба.