Перекрёсток миров (СИ)

  С трусливым воем побитых дворняжек, провонявшие насквозь алкоголем и наркотиками, они убирались вон. А посреди улицы, в свете полной луны, стоял Сергей, с поднятыми вверх руками. Жемчужный свет отражался от его белой рубашки, создавая лёгкий ореол серебряного сияния. А потом он или я упал, и поражённые соседи поспешили занавесить свои окна. Андрей, молча, поспешил к другу.

  Я, молча, лежал на земле, не в силах пошевелить даже рукой, а в опьянённом винными парами мозгу, чернела ненависть, захватившая всё моё существо, всё доброе было сметено, неодолимой жаждой мести и убийства. Я валялся под кустом дикой розы, а рядом лежало тело Сергея, со склонившимся над ним Андреем. Зло породило только зло.

  Свет огромной луны, блуждающей дорожкой ложился на водную гладь. Серой тенью мелькнула на её фоне тень огромной птицы. Николай медленно открыл глаза. Запах прелых листьев ударил в нос, вызвав головокружение. Холодная земля жгла спину. Где он? Машина! Он ехал на машине, когда в свете фар мелькнул силуэт ребёнка. Резкий поворот.

  Воспоминания потоком хлынули в голову, но измученный мозг отверг их и назойливый поток мыслей рассыпался в прах. Он бросил взгляд на реку, чьё тихое журчание, наверное, и привело его в чувство. В стороне валялся разбитый автомобиль, и одна, чудом уцелевшая фара, бросала тусклый свет на густые заросли ежевики. Собрав силы, он попытался подняться, но сумел только встать на колени, и, качая головой, замер на месте.

  Мучительная рвота сотрясла тело, но стало лучше, и теперь он мог соображать. Во что бы то ни стало, надо было выбраться на дорогу. Преодолевая боль, он пополз в гору, но скоро упал в изнеможении. Пот горячими ручьями лился по замазанной грязью коже. Не знаю, как, но только в эту минуту я был в нём и страдал от невыносимой боли. Это я только что перенёс тяжёлую аварию, я был Николаем, и лежал в изнеможении в овраге, заросшем дикой ежевикой и ивняком. Шорох привлёк мой внимание. На берегу речки были двое, парень и девушка. Было заметно, что им хорошо вместе. Секунда, и я был на берегу, оставив бесчувственное тело Николая.

  Рядом со мной была девушка, и я коснулся её руки. Кожа была мягкая и тёплая, и она ответила мне лёгким пожатием. Подавляя лихорадочную дрожь, я коснулся её губами. Молодая и такая близкая. Щека, губы, отвечающие на поцелуи. На шее пульсировала тонкая синяя жилка, и я не мог не поцеловать её. Шея, я спускался ниже, тесёмки платья спали легко и шёлк её кожи, наполнил страстью и без того бешено стучащее сердце. Её руки обвили мою талию. Я целовал её, и стон сорвался с розовых губ, а руки судорожно сжали меня.

  Но что это? Нет! Крик готов был сорваться с моих уст, но только рычание сошло с них. Клыки вонзились в плоть, разрывая сухожилия. Это было невыразимо. Тёмная сторона моей натуры испытала дикое возбуждение. Она умерла сразу. Голова, почти оторванная, повисла на растерзанных жилах. Из артерии, сердце, всё ещё продолжавшее учащённо биться, толчками выбрасывало потоки алой крови. Не насладиться этим фонтаном красного ароматного вина было не возможно. И с каждым жадным глотком глаза наливались цветом безумия. Насладившись, я разорвал её тело, вывернув внутренности одним ударом мощной лапы. Страшный крик разорвал тишину ночи.

  Николай открыл глаза, и это снова были мои глаза. На берегу мерзкое чудовище, урча от удовольствия, терзало окровавленное тело юной девушки. Алые струйки стекали в реку, и вода окрасилась в розовый цвет. Но, самое страшное, я вдруг явственно ощутил во рту вкус её крови. Крик разорвал ночь. Чудовище подняло окровавленную морду, и зарычало, растянув пасть до ушей. Николай, бросив своё тело в чащу, растворился в темноте.

  Противно скуля, я выкупался в реке, смывая кровь, ведь это я только что совершил убийство. Вода струилась по моему обнажённому телу. Через минуту оборотень исчез в зарослях. В небе сияла полная луна.

  Горячий пот противно щекотал спину, стекая на камни. Я вновь был в пещере, задыхаясь в жарком пару, отравленном ядовитыми миазмами. Если ты сильный духом, то легко преодолеваешь препятствия, где более слабый надолго бы застрял. Поэтому сильный слабого никогда не поймёт, просто потому, что никогда не испытывал такого давления, как слабый духом. Как говорится - один груз, а давит по-разному. Рассуждать легко. В реальности или во сне, я вдруг ощутил необычайную податливость своего характера.

  Туман на мгновение разошёлся, и я очутился в тихом уютном кабинете. Стук в дверь и один за другим стали входить посетители, и очень многие подавляли волю мужчины, в теле которого я оказался, своей чрезмерной активностью, или даже внутренним излучением мужественности. В животе что-то противно сжималось, перестраиваясь в тон очередного посетителя. Внутренне содрогаясь, я был готов вынести ему приговор, как полу-стёртое чужое воспоминание всплыло из потаённых уголков изнасилованного мозга.