Перекрёсток судеб

— Это здесь, в распадке, по пояс — хмыкнул высокий кряжистый мужчина с окладистой бородой — сейчас вылезем на ровное — там всё сдуло. Почти всё, конечно. Не переживай — тут идти-то… часа два, не больше. На ходу согреешься — пар от тебя валить будет. Кстати — следите за носами, ушами, щеками — на ветру поморозить щёки плёвое дело. И ещё — дышите носом, старайтесь закутать лицо. В такой мороз птицы на лету замерзают! Я иду вперёд, показываю дорогу, вы за мной. Скоро будем на месте. Пошли!

Ард решительно пошёл вперёд, пробивая верхнюю, уплотнённую корку, под которой лежал сухой, сыпучий снег, взвизгивающий под ногами путешественников. Идти по проторённому следу было легче, но если такая дорога будет и дальше — придётся меняться с головным колонны, иначе он вконец обессилеет. Это было ясно сразу — посмотреть только, как ард возится в снегу глубиной выше пояса. Лыж, увы, у них не было — никто не захватил их с собой в Замар. Хорошо хоть нашли меховые штаны, куртки, сапоги, шапки — в Замаре найти их было практически невозможно — зачем подобные меховые изделия в крае вечной весны?

Нед шёл сразу за головным, увязая в снежной каше и пряча руки в меховых рукавицах. Из-под одеяния быстро улетучивалось тепло, захваченное из Замара, и в голове проскальзывала предательская мыслишка — «Сумеем ли? Это не по замарскому лесу шастать! Эдак и сдохнуть можно!» Но тут же эти мысли улетучивались, оставляя лишь злость и желание всё преодолеть — вопреки судьбе, вопреки… всему миру! Идти вперёд и проламываться сквозь преграды! Впрочем — как и всегда.

В два часа они не уложились. Даже на открытом месте снег лежал по колено, а твёрдая корка была не настолько плотной, чтобы удержать взрослых людей, отягощённых одеждой и поклажей — оружием, бронёй и вещмешками, в которых лежали деньги и питание на два дня. На всякий случай. Мало ли как дело обернётся….

Через три с половиной часа они подходили к высокой стене, на которой виднелись деревянные будки дозорных — Зигар пояснил, что без этих будок, без жаровен с углями, дозорные превратятся в ледяные столбы за считанные часы. Не мудрено — когда плевок замерзал на лету и о землю ударялся мутной ледышкой.

Впрочем — на жизнь ардов холод не оказывал никакого влияния — город был полон жизни. Дымили трубы домов, в воздухе пахло хлебом и жареным мясом, многочисленные лавки, ожидающие покупателей, светились маленькими окошками, подмигивая из-за заиндевевшего стекла огоньком масляного фонаря. Город жил — ходили люди, ездили сани, которые были запряжённые невероятно мохнатыми, низкорослыми лошадёнками ардской породы, из ближайшего трактира слышался рёв пьяных выпивох, распевающих древние и современные баллады. Нормальная городская жизнь, ничего необычного, если забыть, что ты находишься в Ардии, где уже давно не видели ни одного замарца — кроме как в качестве раба.

Нед кивнул Зигару — первое, что следовало сделать — найти гостиницу. Потому — не мешкая, путешественники отправились вдоль по улице, уворачиваясь от саней, проносящихся по утоптанной ледяной дороге и стараясь поменьше привлекать к себе внимание.

Впрочем — на них мало кто смотрел. Люди, как и везде, были заняты делами, погружены в свои проблемы. Тем более, что всем хотелось поскорее покинуть негостеприимную улицу и укрыться в тёплых домах, где их ждали горячее вино и раскалённый очаг, дарующий тепло и жизнь.

Глава 5

«До сих пор жив… крепкий парнишка оказался. Организм сопротивляется, не хочет умирать. Сколько дней? Пять? Нет — семь. Семь дней держится. Может — выживет? Вряд ли. Уже нарывы начались… Жаль, очень жаль. Жить бы ему, да жить… проклятая чума! Давненько её не было…»

Жересар взял мокрую тряпку, намоченную в растворе уксуса и стёр испарину со лба молоденького парнишки, тяжело дышащего на капитанской кровати.

Это был последний из членов экипажа, оставшихся в живых. Все остальные сейчас лежали в трюме, уложенные штабелями, как дрова. Хоронить в море лекарь их не стал — не дай боги выбросит на берег — начнётся мор. Да и заражать местных крабов и рыбу не хотелось. Лучше уж спалить вместе с кораблём, когда умрёт последний человек из экипажа судна. А он всё не умирал и не умирал. Отказывался уйти со Смертью.

Жересар присел у стола капитана, посмотрел на больного и нахмурился, подумав о том, как мало знают люди, как ничтожны их знания о болезнях и вообще — о мире. Откуда берётся чума, что это такое — никто не знает, и скорее всего — никогда не узнает. Говорят, что чуму насылают боги, когда людей в мире становится слишком много. Эту болезнь не берёт ничего — кроме очищающего пламени. Или магии. Но мало кто из магов решится лечить чумного больного — ведь для этого нужно подойти вплотную, а это равносильно тому, как если бы маг воткнул себе в сердце нож.

Жаль сжигать корабль, но ещё жальче людей. Ведь у каждого есть близкие, которые будут переживать, плакать… как Жересар, потерявший сыновей.