Перелётный жених. Книга третья

Из-под земли раздалось тихое ворчание, напоминающее бульканье кипящего супа в кастрюльке с плотной крышкой.

– Только не делай резких движений, – предупредил Юрка вполголоса. – Захочешь что-то сказать вомбату – лучше шепотом. Пусть вся орава к тебе привыкнет.

Лев кивнул, хотя и не представлял, какие темы ему хотелось бы обсудить с толпой вомбатов.

В этот момент из круглого лаза высунулся широкий нос, покрытый торчащей во все стороны щетиной. Нос шевелился, стараясь разобраться в смешении запахов, доносящихся с поляны, угадать зловещие нотки опасности. Потом из норы показалась большая серая голова. Вомбат подслеповато щурился, а его округлые ушки встали торчком, классифицируя отдаленные шорохи: вдруг послышится поступь хищных лап, не сулящая ничего хорошего? Просканировав местность, зверек вышел на свет, сделал пару шагов на нетвердых лапах, не проявляя к людям особого интереса. Обгрыз пучок травы, только самые верхушки – видимо, они вкуснее. Задумчиво пожевал, его пухлые щеки с белыми пятнами забавно подпрыгивали и опускались. Вылитый хомяк, только увеличенный в двадцать раз.

– Это Гоша, – представил вомбата Юрка.

– Почему Гоша?

– Потому что он терпеть не может грязную обувь.

Гоша вразвалочку подошел и потерся о запыленные сапоги. Как огромный кот. Только коты трутся бочком, вроде как случайно, проходя мимо, а вомбат прижался к голенищу бедром и стал елозить вверх-вниз, приседая на задних лапах. Его жесткая шерсть надраивала кожу не хуже обувной щетки. Когда левый сапог заблестел, Гоша счел свою миссию выполненной и поковылял дальше. Надо будет следующему подставить правый сапог, пусть резвится…

– На вомбата нельзя набрасываться. Чтобы обняться, нужно лечь на спину, смотри и делай в точности, как я, – Юрка опрокинулся навзничь и раскинул руки в стороны, крестом. – Вомбат обрадуется и почти сразу заберется к тебе на грудь. Пока стоит на тебе, не двигайся, но как только ляжет, начинай чесать его за ушами, постепенно спускаясь к спинке. Вот так, – он пробежал пальцами по темной полоске вдоль хребта Гоши. – Дальше соединяешь руки. Обнимай не крепко, но душевно. И начинай медленно садиться…

Пресс качал когда-нибудь?

– А что, не заметно? – обиженно воскликнул Лев.

– Тот же принцип. Поднимаешь верхнюю часть тела, только с вомбатом на груди. Главное, не садись резко. Можешь напугать.

– И что тогда? Укусит?

– Нет, начнет вырываться, отталкиваясь задними лапами. А у него когти длинные, острые – чтобы землю рыть удобнее было. Распорет тебе подмышку до самых ребер, – Юрка говорил спокойным тоном, чтобы не спугнуть зверька. – Поэтому неторопливо поднимаемся, ващще неторопливо. Вот та-а-ак… Вот и все-е-е. Да, Гоша? Мы сидим и заряжаем друг друга позитивной энергией.

– И сколько так сидеть?

– Пока ему не надоест. Но вообще им нравятся обнимашки, видишь? – Гоша расслабленно повис на руках у человека и блаженно похрюкивал. – Как только вомбат начинает ерзать и проявлять беспокойство – плавно и медленно опускаешься на спину, потом разжимаешь руки. Он сам уйдет. Попробуй, вон еще один вылез.

Лев скосил глаза и увидел угольно-черную зверюгу, размером с ротвейлера. Этот уже забавный хомячок-переросток, а карликовый медведь. Коренастый и свирепый, судя по вздыбленному меху на загривке. Вомбат потянулся, перебирая лапами как пантера, готовящаяся к прыжку, потом выпрямился и стал раскачиваться из стороны в сторону.

– Чего это с ним? – шепотом спросил Лев.

– Вызывает тебя на честный бой, – улыбнулся Юрка. – Это нормально для первой встречи. Просто стой и не шевелись.

Вомбат издал глубокий горловой звук, напоминающий мычание, и побежал. Короткий хвост торчал строго вверх, напоминая ракету «Искандера» перед стартом. Через мгновение черная голова ткнулась в колени Льва, заставляя отступить на шаг.

– Он бодается!

– Это хорошо, – отозвался Юрка, по-прежнему теребящий своего вомбата. – А теперь притворись, что тебе больно и падай на спину.

– Зачем?

– Тогда вомбат решит, что он победил, и перестанет тебя бояться. Падай, говорю. Только ногами в воздухе не болтай. Спугнешь.

Лев присел на корточки и осторожно бухнулся на спину, стараясь не думать о том, как нелепо выглядит. Вомбат обрадовался, запыхтел и подкрался поближе. Пахло от него шерстью, но не противной свалявшейся, как у грязной псины, а теплой, уютной – словно от черного свитера, который лежал в бабушкином шифоньере, засыпанный шариками нафталина и сушеной полынью.