Перелом

Обоим явно хотелось высказаться, но они крепко сжали зубы и внешне спокойно отправились во двор - там можно дать себе волю.

Алессандро открыл глаза, я впервые увидел его беспомощным. Он не помнил, что с ним случилось, не знал, где находится и как он попал сюда. Удивленное выражение изменило черты его лица, оно стало более юным и нежным. Потом его взгляд сфокусировался на мне, и мгновенно память вернула почти все. Голубок обернулся ястребом. Это было все равно что наблюдать за выздоровлением паралитика, беспомощное тело которого вдруг вновь наполнилось упругой силой.

- Что случилось? - спросил он.

- Тебя сбросил Трафик.

- О-о, - протянул он более слабым голосом, чем ему хотелось бы. После чего закрыл глаза и сквозь стиснутые зубы процедил только одно слово, но от всей души: - Тварь!

Тут у двери возникла суматоха, и в комнату ворвался шофер, которого Маргарет тщетно пыталась удержать за руку. Он отбросил ее в сторону как пушинку и намеревался сделать то же самое со мной.

- Что у вас творится? - потребовал он ответа с угрожающим видом. - Что вы делаете с Алессандро? - При звуке его голоса мурашки побежали у меня по спине. Если он и не был среди тех, с резиновыми лицами, то говорил точно так же.

Алессандро с дивана устало заговорил с ним. Он урезонивал шофера на итальянском языке, который благодаря одной из своих прежних подружек я понимал довольно сносно.

- Прекрати, Карло. Иди в машину. Дождись меня там. Меня сбросила лошадь. Нейл Гриффон не сделает мне ничего плохого. Возвращайся в машину и жди.

Карло помотал головой, как бык, но подчинился и сделал, как ему было сказано. Ура дисциплине в семействе Ривера, с ней там полный порядок.

- Сейчас врач приедет, осмотрит тебя, - сказал я.

- Не хочу врача.

- Ты не встанешь с этого дивана, пока я не буду уверен, что у тебя ничего серьезного.

Он фыркнул:

- Боитесь моего отца?

- Думай как хочешь, - сказал я; а что ему оставалось?

Врач был тот самый, что когда-то лечил меня от свинки, кори и ветрянки. Теперь совсем старый, с потускневшими глазами и замедленной речью, он не произвел благоприятного впечатления на своего нынешнего пациента. Алессандро вел себя с ним грубо, а получал в ответ спокойную любезность, хотя заслуживал хорошего пинка.

- Ничего страшного у вашего паренька нет. Но сегодня ему лучше побыть в постели и завтра тоже отдохнуть. Так будет правильно, вы согласны, молодой человек, а?

Молодой человек посмотрел на него, не выразив благодарности даже взглядом, и смолчал. Старый доктор обернулся ко мне с примирительной улыбкой и сказал, чтобы я дал ему знать, если у парнишки позднее возникнут какие-то симптомы, вроде головокружения и головной боли.

- Старый дурак, - громко произнес парнишка, когда я провожал врача. Вернувшись, я застал Алессандро уже на ногах.

- А теперь-то мне можно идти? - спросил он с сарказмом.

- На все четыре стороны, - разрешил я. - И хоть насовсем.

Глаза сузились.

- Вам не удастся избавиться от меня.

- Жаль, - ответил я.

Короткая гневная пауза - и он прошествовал мимо и скрылся за дверью, походка, правда, была несколько неуверенной. Я зашел в контору, и мы с Маргарет наблюдали в окно, как шофер суетится, устраивая его поудобнее на заднем сиденье «мерседеса». Вскоре, не посмотрев в нашу сторону, он увез «сына».

- С ним все в порядке? - спросила Маргарет.

- Его тряхнуло, но не взболтало, - ответил я легкомысленно, и она рассмеялась. Но машину проводила взглядом, пока та не свернула налево по Бари-роуд.

На следующий день его не было, но в четверг утром явился как раз к первой проездке. Я разговаривал с Этти в дальней части манежа, когда подъехала машина. Доброжелательная улыбка тут же сменилась недовольной миной, губы сжались, так бывало каждый раз, когда Алессандро оказывался поблизости. И заметив, что он, пружиной выпрыгнув из задней дверцы, целеустремленно направляется к нам, Этти вспомнила, что ей срочно необходимо повидать кого-то в другом боксе.

Алессандро все понял и презрительно скривил губы. В руке у него была маленькая плоская жестянка, точная копия той, что он презентовал мне раньше.

- Вам послание, - сказал он. Апломб был через край, я и без этой коробочки понял бы, что он снова виделся с отцом. Он хорошо подзарядился, как батарейка от сети.

- Ну уж теперь-то ты знаешь, что там такое?

Поколебавшись, он ответил, что не знает, и я поверил - даже не слову, а недовольному виду: его не ввели в курс дела. Коробочка была заклеена скотчем. Алессандро все с той же высокомерной усмешкой наблюдал за мной. Я скатал клейкую ленту в маленький плотный шарик и положил в карман, затем осторожно открыл коробочку.

Там между слоями ваты лежала еще одна маленькая деревянная лошадка.

На шее у нее болталась этикетка. У нее была сломана нога.

Я не знаю, что изменилось в моем лице, когда я поднял глаза на Алессандро, но его самодовольная ухмылка сразу увяла, он явно испугался, хотя все еще с бравадой дерзко сказал:

- Отец был уверен, что вам это не понравится.

- Пойдешь со мной, - резко сказал я. - Полюбуешься сам, что наделал.