Перелом

Не успел я опустить трубку на рычаг, как телефон зазвонил снова. Дейнси.

- Получил ваши рентгеновские снимки, они передо мной, - сказал он. - Но, боюсь, они неубедительны. На них это выглядит как вполне обычный перелом. Четко просматривается продольное расщепление, но так часто бывает с берцовой костью.

- Как проще всего специально сломать кость? - спросил я.

- Крутануть ее, - ответил Дейнси не задумываясь. - Создать напряжение. Кость, находящаяся в состоянии напряжения, ломается очень легко, если ударить по ней. Спросите любого футболиста или конькобежца. Нагрузка, вот в чем причина.

- На рентгеновском снимке нагрузки не увидишь …

- Боюсь, что нет. Не могу, однако, исключить этого. И не могу утверждать. Извините.

- Ничего не поделаешь.

- Но анализ крови, - сказал он. - У меня есть результаты, и вы попали в яблочко.

- Анестетик?

- Точно. Какое-то производное промазина. Спарин, возможно.

- Я не спец в этой области, - сказал я. - Как это можно дать лошади?

- Инъекция, - тут же ответил Дейнси. - Очень простая внутримышечная инъекция, ничего сложного. Всего лишь ткнуть иглу в любое место. Это средство часто используют в больницах для умалишенных, когда они буйствуют. Выключают их на несколько часов.

Рассказ о воздействии промазина вызвал у меня глубоко личные воспоминания.

- Эта штука начинает действовать немедленно? - спросил я.

- Если внутривенно, то да. Но если внутримышечно, то подействует, вероятно, через несколько минут. От десяти до пятнадцати минут на человека; о лошади не берусь судить.

- А можно сделать укол человеку через одежду?

- Конечно. Как я и сказал. В больницах для умалишенных его используют как аварийное средство. Человека в маниакальном состоянии не заставишь сидеть тихо-мирно и закатать рукав.

Глава 9

В течение трех недель жизнь в Роули-Лодж текла приблизительно прежним руслом.

Я внес изменения в отцовские заявки и разослал их, продал шесть половинных долей знакомым, но никому не предлагал Ланкета.

Маргарет перешла на зеленые тени для век, а подружка Сьюзи доложила, что Алессандро звонил в Швейцарию и что он не носит пижаму. И что за все всегда расплачивается шофер, так как у Алессандро нет денег.

По мере приближения сезона скачек Этти нервничала все больше и хмурила брови. Я оставлял на ее усмотрение значительно больше, чем было при отце, она из-за этого дергалась, ничуть не скрывая, что ждет не дождется его возвращения.

Лошади тем временем набирали форму. У нас не было больше неприятностей, за исключением того, что у двухлетней кобылы развилась аритмия. Насколько я мог судить, наблюдая за тренировками других сорока пяти конюшен на Пустоши в Ньюмаркете, лошади Роули-Лодж смотрелись лучше остальных.

Алессандро появлялся каждый день и тренировался, молча выполняя все, что говорила ему Этти, хотя даже спина его выражала протест. Он больше не заявлял, что не примет приказа женщины и, по-моему представлению, осознал, что без Этти побед на горизонте было бы куда меньше. Сама она почти перестала жаловаться на него и могла более объективно оценить результат стараний: после месяца напряженных тренировок он, без сомнения, опередил других учеников.

Он сильно похудел и выглядел плоховато. Сорок один килограмм, до которого он намеревался сбросить вес, - это чистое безумие при росте сто шестьдесят два сантиметра.

Фанатизм Алессандро был опасным фактором. Я-то вообразил, что, создав ему самые суровые условия, на какие у меня хватит смелости, заставлю его отказаться от праздных фантазий и исчезнуть из конюшни; но я сильно заблуждался. Какая там праздная фантазия! Становилось все яснее, что его пожирала страсть, причем настолько жестокая, что он морил себя голодом, подчинялся приказам женщины и проявлял просто чудеса самодисциплины, если учесть, что с этой дотоле невиданной штукой он познакомился впервые в своей жизни.

Вопреки желанию Этти я посадил его однажды утром на Архангела.

- Он не готов к этому, - запротестовала она, когда я сказал, что намерен сделать.

- Никто другой в нашей конюшне не будет так печься об этой лошади, как он, - сказал я.

- Но у него нет опыта.

- Есть, и вы знаете. Архангел более ценная лошадь, но не более трудная для езды, вот и все.

Алессандро воспринял это сообщение не как радость, а как «награда нашла героя» и скорчил довольно презрительную мину. Мы пошли кентером к Уотер-Холл, подальше от внимания публики, и там Архангел проскакал шесть ферлонгов и выглядел после этого так, будто только что вышел из своего денника.

- Он прекрасно держит равновесие, - сказал я Этти. - Все время.

- Да, - ворчливо согласилась она. - Жаль, что он такой противный маленький нахал.

Когда Алессандро возвратился, на его лице было ясно написано: «Я же говорил!» Это выражение сразу пропало, как только я сказал, что завтра он пересядет на Ланкета.

- Почему? - яростно потребовал он ответа. - Я очень хорошо ездил на Архангеле.