Переломный момент

– Это кто же тут у нас в собственной красе? – Рядом с Лерой материализовалась Мальвина, как раз подоспела вовремя после переодеваний. Лера не сомневалась, что Мальвина переоделась не один раз. – Ты меня не познакомишь? – Мальвина, в отличие от Леры, улыбалась не кисло и натужно, а ослепительно, по звёздному.

При появлении Мальвины Игошин благоразумно попытался сдвинуть жабу с места и убраться восвояси, видимо, почуял опасность, однако жаба стояла как вкопанная и во все глаза глядела на Мальвину как на волшебную фею из сказки про Золушку.

– Да тут не с кем знакомить, – пренебрежительно сказала Лера из «чёрного тумана». – Это мой бывший начальник, мелочный и мстительный тип, а с ним его жена, высокомерная и злая женщина.

– Ай-ай-ай! – Мальвина погрозила Игошину пальчиком. – Нехорошо, молодой человек. Нельзя изменять жене со всеми подряд секретаршами и мстить женщинам за то, что вас послали туда, где вам не понравилось. Это заканчивается плохо. А жене, – Мальвина всё с тем же видом доброй феи-крёстной обратилась к жабе, – не надо быть дурой, особенно злой дурой.

На этом Лера с Мальвиной удалились к своему столу с табличкой «люкс».

– «Чёрный туман», – с ходу определила Галина Ивановна.

– Следует ещё потренироваться, но неплохо, неплохо, – сказала Мальвина, всё ещё в образе доброй феи.

– Это мой бывший, тот самый мстительный самец, – пояснила Лера писательнице. – Любопытный факт: cам бросил, сам уволил и сам ненавидит! – Лера фыркнула. – Видели, как смотрел? Как на Гитлера! Думала, ударит. Казалось бы, радуйся, ты же своего добился.

– А совесть? – вставила писательница. – Это совесть ему покоя не даёт.

– Думаете, у него есть совесть?

– Разумеется! Совесть есть у всех, она заложена как-то свыше, типа в подсознание, ведь даже маленький ребёнок понимает, когда он шкодит.

– Если бы у всех была совесть, в мире не было бы столько горя, – справедливо заметила Галина Ивановна.

– Много зла творится именно из-за нечистой совести, и вот вам пример, – писательница кивнула головой в сторону выхода из ресторана, куда спешно ретировался Игошин. – Кроме того, что он мстительный самец, он злится на Леру ещё и за то, что сам с ней плохо обошёлся. Он считает, что она в этом сама виновата, накручивает себя и будет искать возможность мстить дальше.

– Ну, теперь-то у него хотя бы есть реальный повод! – сообщила Мальвина и потёрла ладошки. – Его жена доподлинно знает, что он изменяет ей с секретаршами.

– Ничего в этом хорошего нет. – Писательница пожала плечами. – Жена, думаю, и раньше подозревала, жёны обычно такое чувствуют, но не желают признавать и прячут голову в песок, а вы развеяли её спасительные сомнения и поставили перед фактом коварной измены. Она теперь и вовсе будет ненавидеть Леру ещё больше.

– Почему Леру?

– Ну, не его же ей ненавидеть! Ты же знаешь, муж и жена и всё такое. Вы своими необдуманными действиями умножили зло.

– Ага! Вот теперь я, наконец, буду знать, что означает непротивление злу насилием. – Мальвина возмущённо фыркнула.

– А я рада, – сказала Лера. – Я испытываю удовлетворение и, кстати, зверский аппетит. – Она вскочила и направилась к раздаче, а там уже набрала всего подряд в точности как писательница.

После ужина отправились в лобби-бар, выпить за хороший аппетит. В баре, в отличие от ресторана, собралась вся съёмочная группа в полном составе. Видимо, «сухой закон» во время съёмок Мальвина объявляла себе сама, и остальных он никак не касался. Одни киношники кинулись лобызаться с Мальвиной, другие просто сделали ей ручкой издали. Некоторые киномужчины с неподдельным интересом разглядывали Леру.

Подружки проследовали к отдельному столику и уселись в мягкие низкие диваны, из которых обычно бывает сложно встать, даже если ты трезв как стекло. Лера сразу вспомнила своё грехопадение в объятья постороннего графа на дне рождения у Игошина. Неудивительно, на таком-то диване! Глянув на цены в меню, писательница присвистнула. Лера тоже заглянула в меню и подумала, что раньше, когда она работала у Игошина, эти цены её бы точно не испугали, но нынче денег из обменника могло на всё про всё не хватить. Ведь ей ещё предстояло оплачивать спа-процедуры.

– Может, сбегаем до ближайшего магазина? – предложила писательница.

– Мы заблудимся в темноте, а кроме того, неохота опять переодеваться, – капризно сказала Мальвина.

С этим все согласились, ждать пока Мальвина переоденется, а потом плутать в темноте по грязи никому не улыбалось.

– Тогда найди, кто тебя угостит, – буркнула писательница. – Я про маркиз не пишу, а Лютик не одобрит такое моё расточительство. Пойдёмте, девочки, поищем магазин, нам же не надо сто раз переодеваться. Мы и так хорошенькие.

Девочки со вздохом попытались вылезти из диванов.

– Так и быть, угощаю, голытьба, – проворчала Мальвина и углубилась в меню.

В этот момент в баре появился невысокий вертлявый тип в обнимку с телезвездой. Звезда была из разряда примелькавшихся, тех, которых все знают, но фамилию никак не могут вспомнить. Вертлявый ростом доходил ей до плеча.

– Мальвина! Слава богу, ты здесь!