Перемена климата

Потом, в воскресенье, когда работники миссии отправились, как положено, в свои церкви, какой-то ловкий воришка проник в дом кухарки Розины, стащил из единственной комнаты ее одежду, в том числе шерстяную шапку, которая принадлежала Дири и которую Розина буквально вытребовала поносить. Рыдания кухарки слышала вся миссия, и они были куда весомее понесенной ею утраты. Ральф с Анной, Дири и садовники добрый час уговаривали и просили Розину перестать плакать. Клара, образованная уборщица, стояла у двери и молчала. Ее лицо было совершенно бесстрастным. Она выглядела как человек, потерявший все на свете, причем много раз.

Словом, пришлось поставить фонари, и при свете фонарей спалось уже не так крепко, как раньше. Ральф ощущал беспокойство жены даже через просевшие пружины кровати. Он обычно задремывал ближе к рассвету, и ему снились фразы, те самые, которые он слышал изо дня в день: «Тридцать шиллингов или десять дней», «Мой муж пропал, баас, и я не знаю, где он».

Наутро третьего дня в миссию пришла полиция. Грубый стук в дверь, можно сказать, принес облегчение. Они с Анной вскочили с кровати; одного взгляда на серые, изможденные лица было достаточно, чтобы понять, что сна у обоих ни в одном глазу. Ральф натянул брюки и рубашку, которые накануне вечером аккуратно сложил на прикроватном столике; Анна накинула халат поверх ночной сорочки и завязала пояс. Они одевались споро, но без суеты. К чему торопиться? Ведь полицейские, если им вздумается, все равно выломают дверь.

Как ни странно, дверь пощадили; должно быть, на крыльце миссии на полисменов внезапно снизошло осознание необходимости вести себя прилично.

— А, это вы, — произнес Ральф, распахнув дверь и глядя в лицо Квинтусу. Он-то опасался, что пожалуют незнакомцы. Головорезы из отряда специальных операций, например.

В переднюю ввалились мужчины в форме. Квинтус представил своего коллегу, сержанта ван Зайла. Едва покончив с любезностями, полисмены рассыпались по дому, начали шарить в шкафах и заглядывать под кровати.

— Сержант, — проговорил Ральф, — вы наверняка сразу поняли, что я — завзятый самогонщик. Или мы с женой выглядим как типичные хозяева веселого дома?

Ван Зайл отчеканил:

— Мы ищем человека, который, как нам известно, может скрываться в здании миссии.

— Какого именно человека? Доктора Фервурда? Или Микки-Мауса?

Сержант ван Зайл, дородный верзила, брезгливо скривился, затем сунул большие пальцы рук за форменный ремень и выпятил увесистое брюхо.

— Мистер Элдред, вы отослали письмо в редакцию газеты «Претория ньюс». Прошу вас больше так не делать.

Только не злись, велел Ральф самому себе.

— В моем письме всего-навсего рассказывалось о том, что конкретно произошло в городе в тот день. Я приглашал людей приезжать в Элим и увидеть своими глазами наши церкви и школы. Просил убедиться, что Элим — вовсе не гнездилище порока и преступности, как нам постоянно внушают. Я хотел, чтобы другие поняли, как мы тут живем, и задумались, столь ли необходимо уничтожать этот тауншип.

— Мы читали ваше письмо, мистер Элдред, — ответил сержант. — Газета его напечатала. Могу сказать, что бригадиру не понравился ваш тон.

— Значит, все дело в тоне? — Ральф невесело усмехнулся. — А содержание письма вашего бригадира не заботит?

— Вы бы больше узнали о преступности, посиди вы с нами в полицейском участке, сэр.

— Я и так там сижу каждый вечер, скоро на ночлег стану оставаться. Раскладушку мне выделите?

— Думаю, это можно устроить, — серьезно ответил ван Зайл.

Полисмены бросили искать своего загадочного подозреваемого, кем бы тот ни был. Перешли в кабинет Ральфа, стали рыться в бумагах. Сержант ван Зайл уселся на стол, снова сунул пальцы за ремень, как бы выпуская объемистое брюхо на волю, будто потроха были его домашним животным, которое он вывел погулять.

— Разъясните, что именно вы ищете, — попросил Ральф. — Возможно, я смогу вам помочь.

— Сделайте одолжение, приятель, — процедил ван Зайл, — не путайтесь у нас под ногами. Не мешайте работать.

Квинтус, с которым Ральф отказывался встречаться взглядом, строил гримасы и отчаянно моргал. Он явно намекал, что следует вести себя осторожнее, что этот ван Зайл — отнюдь не тот человек, который способен внять голосу разума. Впрочем, последнее было очевидно и без его подсказок. Если Квинтус и вправду достойный человек, ему следует приказать своим подчиненным остановиться; а лично он, Ральф, не станет делать ничего, чтобы облегчить муки совести полицейского.

Обыск был поверхностным, однако бумаги летели во все стороны. Ральф предположил, что таким образом полисмены попросту вымещают свою злобу. Анна, молча стоявшая у стены, дрожала всем телом. Ему хотелось шагнуть к жене, заключить ее в объятия, утешить и успокоить, но он не мог отвести глаз от лица ван Зайла. Не хотел быть тем, кто первым уступит в этом поединке взглядов.

В конце концов Квинтус выпроводил их из кабинета со словами:

— И как вы только умудряетесь находить нужное в таком бардаке.

— Представьте себе, до сих пор ухитрялись, — ответила Анна ровным тоном. — Но теперь, боюсь, это будет непросто.