Перемени мою судьбу: запертые чувства (СИ)

   Я села и уставилась на паренька. Что он от меня хочет? Крикун замер, потом резко дёрнулся в мою сторону и схватился за платье. Ткань треснула. Приличный клок моего наряда остался в его кулаке. Ну и ладно. Оно, мне сразу не понравилось.

   Не переставая выкрикивать ругательства (я почему-то знала, что это именно ругательства) паренёк продолжил раздирать на мне платье. Постепенно смысл сказанного начал доходить. Кажется, он обвинял во лжи и обещал изнасиловать. Меня? Этот худосочный переросток? А он вообще в курсе как это делается?

   Пока крикун надрывался, онемение прошло совсем. Значит ещё неизвестно кто -- кого. Я нашарила наручники, приметила загогулины на спинке кровати и принялась выжидать подходящий момент.

   От платья уже мало что осталось, но насильник не спешил продолжать. Мой голый вид привёл его к растерянности, будто он не знал, что делать дальше. Зато я давно всё придумала.

   Прикинулась напуганной и с затравленным видом отползла к изголовью кровати.

   Парень подался вперёд, несмело потянувшись к моему горлу.

   Браслеты застегнулись с лёгким щелчком.

   Я с силой дёрнула паренька на себя, в рывке перебросила цепь наручников на загогулины изголовья.

   Он не ожидал подобного кульбита и растерялся. Это дало несколько мгновений, чтобы высвободиться и дёрнуть его за лодыжки вниз. При помощи простыни зафиксировала ноги. Теперь я смогла отдышаться, оглядеть себя и свой трофей.

   Похоже на работу Перемени, уж больно реальны все ощущения. Во сне такого не бывает. И особое чувство онемения, как в прошлые разы.

   Начала осмотр с себя. Зеркала поблизости не наблюдалось, пришлось довольствоваться тем, что и так видно.

   Какое-то всё маленькое. Ручки тонкие, почти детские, груди нет - только намётки. Ноги средней длины -- не впечатлили. А вот попа порадовала - плотная такая, упругая. Кожа бледновата, как будто никогда не загорала, но это легко поправимо.

   Теперь трофей. Он не желал спокойно лежать на животе, сопел, отчаянно пытался перевернуться. Каштановые волосы растрепались, рубашка задралась до лопаток, оголяя спину. Я погладила гладкую молодую кожу.

   --Тихо... Расслабься. Тебе... понравится, -- слова подбирались с трудом, как "то что знал, но долго не использовал и забыл".

   --Ты не можешь, так не должно быть, -- юнец уже не ругался, тихонько вздрагивал от моих прикосновений и выворачивал шею в попытке увидеть, что я собралась делать.

   А я тупила. Информация отсутствовала, пришлось полностью положиться на интуицию, но и та заметно сбоила. Из-за неоднозначности ситуации проснулось возбуждение. Взгляд сполз со спины дальше. А дальше штаны на завязках из мягкой ткани. Я дотянулась до шнурка, развязала, и стянула преграду к телу до колен.

   Он замотал головой.

   -- Нет? Поздно, малыш, раньше надо было думать, когда плёткой размахивал. А кстати где она? Ты же вроде погорячее любишь?

   Орудие будущего возмездия нашлось под кроватью. Рукоятка из тёмного дерева была заточена под мужскую широкую ладонь, но я справилась. Сначала кожаные ремешки погладили спину, опустились в ложбинку между ягодиц. Первый лёгкий взмах, пара пристрелочных ударов, дабы размять руку.

   Серия резких взмахов на грани моих нынешних физических возможностей, и юнец замычал что-то в подушку, сжал ягодицы: а это он зря, лучше бы расслабился. Передохнула и вдарила ещё раз. Молодая кожа покраснела -- то, что надо, я же не из любви к садизму, а чисто в воспитательных целях. Чтоб неповадно было.

   Отдышалась. На прикроватном столике заметила детскую бутылочку с молоком и... зажимы, щипцы, ремни. А он основательно подготовился, я посмотрела на несостоявшегося насильника с осуждением. Сама далеко не святая, но всегда была против откровенной жестокости.

   Пора было осмотреть трофей с лицевой стороны. Но как? С ногами всё просто, там простынь -- перекручу, а наручники? Совсем отстегнуть? Он сильнее меня, боюсь, потом не справлюсь.

   Вооружившись большими щипцами, пробралась к изголовью кровати. Парень повернул голову в мою сторону и заметил инструмент. Не знаю, что он подумал в эти мгновенья, но испуг был нешуточным:

   -- Нет, нет! Так не правильно, так не надо!

   -- А маленьких и слабых обижать правильно? Надо?

   -- Я не знаю, -- попытался прикинуться валенком юнец, -- меня так учили.

   -- Сначала с тобой разберусь. "Учителя" подождут, -- пропыхтела я, орудуя щипцами как рычагом. Резко перебросив цепь наручников с одной загогулины кровати на другую, получилось дать возможность жертве моего произвола перевернуться на спину.

   Когда щипцы вернулись на место, паренёк немного успокоился: перестал вращать глазами и судорожно дёргаться, даже спокойно отреагировал на дальнейший осмотр и то, как я убирала с его лица отросшие каштановые волосы.