Перемены

— Ничего нелегального. — Я махнул рукой. — Вы могли бы изучить коммерческие дела мужчины, называющего себя Паоло Ортега. Он был профессором мифологии в Бразилии и…. умер несколько лет назад.

— Ага, — сказал Тилли. — И его семья вцепилась в тебя?

— Это очень точное определение. Его жена весьма специфическая особа.

Тилли отвлекся на какое-то время, обдумывая это. На несколько минут в комнате повисла тишина.

Наконец Тилли поднял на меня взгляд.

— Я испытываю большое уважение к Кэррин Мёрфи. Я позвонил ей, пока ты отдыхал. Она сказала, что прикроет тебя, безоговорочно. Учитывая источник информации, это существенное заявление.

— Да, — кивнул я. — Учитывая источник, именно.

— Откровенно говоря, я не уверен, смогу ли я как-то помочь тебе. Я не руковожу этим расследованием, и оно направляется политиками. Я не могу обещать, что тебя не опросят снова, хотя сегодняшние события усложнят выдвижение обвинения против тебя.

— Я не уверен, что понял, что именно ты имеешь в виду, — сказал я.

Тилли взмахнул рукой, показывая на стены здания.

— Поскольку они заинтересовались — ты виновен, Дрезден. Они уже написали заголовки и текст новостей. И теперь нужны только доказательства, чтобы поддержать то обвинение, которое они захотят предъявить.

— Они, — сказал я. — Не ты.

Тилли ухмыльнулся.

— Они кучка говнюков.

— А ты нет?

— Я другой вид говнюка.

— Эх, — сказал я. — Я действительно могу идти?

Он кивнул.

— Пока они не получили ничего, отдаленно напоминающего доказательства того, что ты был одним из тех, кто заложил взрывчатку. Поэтому они будут копать под тебя. Рыться в твоей личной жизни. Твоём прошлом. Искать вещи, которые смогут использовать против тебя. Они будут играть грязно.

— Хорошо для меня, — сказал я. — Тогда я тоже могу так играть.

В глазах Тилли блеснула улыбка.

— Похоже, да. — Он протянул мне руку. — Удачи.

Я пожал её и почувствовал очень слабое покалывание типичное для того, кто обладает небольшим магическим талантом. Это, наверное, объясняло способность Тилли отличать правду ото лжи.

Я поднялся, и устало пошел к двери.

— Эй, — сказал Тилли, перед тем, как я открыл её. — Не для печати. Кто сделал это?

Я остановился, оглянулся на него, и ответил:

— Вампиры.

Выражение его лица менялось в соответствии с быстро изменяющимися эмоциями: изумление, потом осознание сопровождаемое сомнением, и ярды, ярды рационализма.

— Видишь, — усмехнулся я ему. — Я говорил, что ты мне не поверишь.

Глава 14

Я вышел из дверей здания ФБР и обнаружил кольцо из папарацци, с терпением истинных хищников дожидающихся еще больше материала для своих статей. Некоторые из них заметили меня и торопливо направились ко мне, на ходу задавая вопросы и протягивая ко мне микрофоны и всякие другие технические штучки. Я вздрогнул. И хотя я был все еще очень уставшим, с их приборами мог случиться маленький апокалипсис, если я окажусь рядом.

Я оглянулся вокруг в поисках спуска к тротуару, чтобы успеть исчезнуть до того, как испорчу чье-нибудь оборудование, и как раз в этот момент меня попытались убить.

Я уже однажды был мишенью в покушении, совершаемом из машины. Это было подготовлено значительно более профессионально, чем первое. Сейчас я не услышал ни рева двигателя, который бы меня предупредил, ни дикого визга шин. Единственный намек на предупреждение, которое я получил, было внезапное покалывание в виде мурашек вдоль шеи и отблеск опускающегося пассажирского окна у чёрного седана.

Затем что-то ударило в левую сторону груди, и меня, как кузнечным молотом, сбило на ступеньки. Ошеломленный, я понял, что кто-то стреляет в меня. Я мог скатиться вниз по ступенькам к толпе репортеров, подставив их между собой и нападавшими, но я не был уверен, что стрелок не захочет открыть огонь сквозь толпу в надежде достать меня. Таким образом, я скрутился в позе эмбриона, и почувствовал, как меня достали еще два тяжелых удара: один попал по ребрам, второй по левой руке, которую я поднял, чтобы прикрыть голову.

Чуть ниже меня раздался возглас и затем несколько человек подошли ко мне.

— Эй, приятель, — обратился ко мне пузатый фотограф в охотничьем жилете. Он протянул руку, чтобы помочь мне подняться. — Прикольное падение. Ты все еще цельный кусок?

Во мне бурлил адреналин; я с секунду смотрел на него, пока понял, что фотографы — такие падкие на сплетни — даже не заметили того, что произошло мгновенье назад.

Это было пугающее чувство. Я ничего не слышал. Убийца, должно быть, использовал глушитель. Не было никакой вспышки, значит, он сделал все правильно, целясь в меня через окно и сидя достаточно глубоко в салоне, чтобы быть уверенным, что ствол не выглянет подозрительно из машины и он не привлечет всеобщего внимания. И я невольно помог этому, не показав зрителям мертвого тела с маленькой дырочкой впереди и большой сзади. Ни звука, ни вспышки, ни жертвы. Почему кто-то должен думать, что только что совершено покушение?