Перемены. Адская работенка

– А как же?.. – Она коснулась кольца на моей руке.

– Я солгал, детка.

– Что?!

– Солгал, – повторил я. – Я не слишком хороший лжец, но тролли туповаты. Это всего лишь световое шоу, однако он поверил, и остальное нас не заботит.

– А ведь ты сказал, что чародей, – упрекнула она меня.

– Я и есть чародей, – раздраженно ответил я. – Чародей, которому пришлось до завтрака провести сеанс экзорцизма. Затем я отыскал два обручальных кольца и ключи от машины, а остаток дня потратил на беготню за тобой. Я выдохся.

– И ты не сумел бы взорвать этого… эту штуку?

– Это тролль. Разумеется, сумел бы, – широко улыбнулся я. – Если бы не так устал и смог достаточно сосредоточиться, чтобы не взорвать себя вместе с ним. Когда я устаю, у меня нелады с прицелом.

Мы достигли конца моста, а значит, как я надеялся, границы территории Гогота. Я собрался опустить девочку на землю – она оказалась слишком тяжелой. Потом заметил голую ногу и окровавленные коленки. Вздохнул и продолжил путь по Норс-авеню. Если за полчаса я сумею добраться до следующего моста, расположенного в квартале отсюда, и вернуться по той стороне реки, возможно, мы еще успеем застать Ника.

– Как твоя нога?

Девочка пожала плечами, хотя ее лицо сморщилось от боли:

– Думаю, в порядке. Эта штука была настоящей?

– Спрашиваешь! – ответил я.

– Но это было… Это ведь не было…

– …Человеком? – закончил я. – Нет. Но черт побери, детка, вокруг не так уж много настоящих людей. Оглянись. Серийные убийцы Банди и Мэнсон, да и прочие твари. Прямо здесь, в Чикаго, существуют Варгасси с Маленькой Италией, ямайские банды и тому подобное. Животные. Мир просто кишит ими.

Девочка шмыгнула носом. Я посмотрел на нее. Она казалась печальной и слишком серьезной для своего возраста. Мое сердце оттаяло.

– Я знаю, – сказала она. – Мои родители такие же. Немного. Они на самом деле ни о ком не думают. Только о себе. Даже друг о друге не думают – лишь о том, что можно сделать друг с другом. А я для них – игрушка, которую можно засунуть в чулан и достать, когда придут гости, чтобы продемонстрировать, что я красивее и лучше их игрушек. Остальное время я им просто мешаю.

– Эй, да ладно тебе, – возразил я. – Ведь все не так плохо.

Она посмотрела на меня и отвела взгляд.

– Я к ним не вернусь, – сказала она. – Мне все равно, кто ты такой и что умеешь делать. Ты не сможешь заставить меня вернуться к ним.

– Вот тут ты ошибаешься, – ответил я. – Я тебя здесь не оставлю.

– Я слышала, как ты говорил со своим другом, – сказала она. – Мои родители пытаются вас подставить. Почему ты вообще этим занялся?

– Мне нужно еще шесть месяцев проработать на лицензированного сыщика, прежде чем я смогу получить собственную лицензию. И мне крайне не нравится идея оставлять одиноких детишек в большом гнусном ночном городе.

– Здесь хотя бы никто не пытается убедить меня, как я им дорога, мистер. Я видела кучу диснеевских фильмов о родителях, обожающих своих детей. О волшебной связи, которую якобы создает любовь. Но это туфта. Как ты и тролль. – Девочка положила голову мне на плечо, обмякла, и я почувствовал, насколько она устала. – Магии не существует.

Я молчал. Нелегко слышать подобное от ребенка. Мир десятилетней девочки должен состоять из музыки, смеха, дневников, кукол и грез – а не жестокой, голой, пресыщенной реальности. И если света нет даже в сердце ребенка – такой крошки, как эта, – на что нам вообще надеяться?

Еще через несколько шагов я осознал нечто, в чем не хотел себе признаваться. Тихий ледяной голосок пытался сообщить мне то, что я не хотел слушать. Я занимался чародейством, чтобы помогать людям, чтобы сделать мир лучше. Но сколько бы мрачных духов я ни победил, сколько потенциальных темных колдунов ни выследил, в темноте меня всегда будет поджидать новое, более ужасное зло. Сколько бы потерянных детей я ни нашел, десятки других сгинут навеки.

Сколько бы я ни сделал, сколько бы мусора ни убрал, это лишь капля в море.

Весьма неприятные мысли для усталого, потрепанного парня, чьи руки заняты десятилетней девочкой.

Мелькающие огни заставили меня поднять голову. Вход в один из переулков между зданиями был перетянут желтой полицейской лентой, поблизости стояли четыре полицейские машины с включенными мигалками. Санитары выносили из переулка носилки с накрытым телом. Сверкали фотовспышки.

Я в нерешительности остановился.

– Что? – пробормотала девочка.

– Полиция. Может, следует передать тебя им?

Я почувствовал, как она устало пожала плечами.

– Они отвезут меня домой. Мне все равно. – Она снова обмякла.

Я сглотнул. Асторы принадлежали к чикагской элите. Они обладали достаточным влиянием в старом городе, чтобы надолго засадить посредственного будущего частного сыщика за решетку. И они могли позволить себе дорогих адвокатов.