Перемещенное лицо. 2. Квадра

– Неплохой мальчик, – кивнул в его сторону хозяин. – Искренний, честный. И правда не воин. Ничего, побудет при конюшне, может, приближу к себе… но как-то не вижу я его в роли камердинера. Впрочем, разберемся. Значит, ты не раскололся. Почему?

– По глупости, – хмыкнул Дан. – Вреда бы вам это не принесло никакого, но не люблю я сдаваться, милорд. Знаю, что неумно… хотя, выложи я ему все, что мог, долго бы я прожил?

– Пару минут, – согласился хозяин. – Вот черт, об этом я не подумал.

Над каретой мелькнула темная туша взлетевшего сторожевого дракона. Шарик. Учуял. Не будь дороги, вплавь бы ринулся, хотя плавал он паршиво. Эх, фотоаппаратов тут нет – замечательный был бы снимок: черная в серебре карета на фоне белого замка и синей воды, а над ней – чудовище с крыльями…

– Вы лучше отойдите, милорд, – посоветовал Дан, – затопчет. Никакой в нем почтительности нет…

Шарик повалил его на траву, покатал носом, издавая столько звуков, что получалась какая-то симфония… типа Шнитке или еще какого из нынешних. Маломелодичная, но выразительная. Дан обнял гибкую шею, поцеловал в нос, почесал горлышко и доверительно шепнул: «Я скучал по тебе». Шарик возликовал и повел себя абсолютно по-собачьи – принялся нарезать круги, подпрыгивая и отчаянно вереща. Мальчишка в ужасе отпятился к самой воде, где его перехватил властитель.

Потом они погрузились в карету, Шарик поскакал следом, а во дворе замка их встретила Квадра. Гай. Аль. Лара. Захотелось побегать кругами и повизжать. Переобнимавшись со всеми, Дан почувствовал, что сейчас упадет, слабость накатила невероятная, но упасть не дали, Аль подхватил, перебросил через плечо и потащил наверх, Лара обогнала их, и в комнате Дан понял зачем: она приготовила постель. Втроем они быстро вытряхнули Дана из одежды и упаковали под одеяло, даже не дав Гаю его осмотреть.

– Довели же тебя, – сочувственно произнесла Лара, гладя его щеку. – Мы знали, что ты жив, знали, что тебе плохо, но даже направление определить не могли. Бездарности мы.

– А властитель – первый, – поддакнул Аль. – Он тоже не мог. Гай, его откармливать, наверное, надо?

– Лечить его надо, – отозвался Гай, бледный больше обычного, заметно похудевший – а куда уж больше-то? и так насквозь прозрачный. – Дай-ка прослушаю. М-да… Ты сейчас, наверное, легче меня. Хрипы. Кашель сильный?

Минут десять он расспрашивал Дана, лицо было серьезное, даже суровое, но Дан знал, что Гай просто боится сорваться в детский восторг и начать прыгать по комнате на манер Шарика… О, и этот тут, пролез, а ведь не пытается прорваться в жилые помещения, сидит себе на конюшне или по галереям бродит. Лара умчалась – явно за едой, демон демоном, но женские инстинкты были сильны, худых надо кормить, непременно вкусненьким. Аль покачал головой.

– Черт, Дан, даже сказать не могу, насколько я тебе рад. Поцеловал бы, да ты неправильно поймешь.

– Поймет он как раз правильно, – фыркнул Гай, – и именно это ему не понравится. Не злись

– Я не злюсь, – удивился Аль. – Я рад до чертиков. Даже не знаю, что сделать, чтоб выпустить эту радость, а то ведь взорвусь.

– Походи на руках, – посоветовал Гай, и Аль, как заправский акробат, прошелся колесом и пробежался на руках.

– Я б тоже походил, – признался Дан. – Ребята, я… Ну даже не знаю, что сказать. Властителю я, конечно, обрадовался, но прагматично: ну вот и спасение. А вам – просто так. Вы настолько… В общем, мне иногда кажется, что у меня глаза по ночам светятся и уши острые.

– Крови попить не хочется? – осведомился Гай. – Мне, знаешь, тоже иногда кажется… что я блондин. И зубы у меня ровные. Слушай, борода тебе не идет, может, мы ее ликвидируем?

– Обязательно, – кивнул Дан, – а то Алю расхочется меня целовать. Не было у меня возможности побриться.

– Плечо болит?

– Ноет. От сырости, наверное. Суставы… Вот бы твоего папу сюда, правда?

– Я все папины рецепты знаю, – хмыкнул Гай. – Я свои придумывать не умею, а то, что делают родители, знаю. Папа недавно, кстати, еще один прислал, говорит, очень хорошо помогает. Черт, Дан, мне тоже хочется тебя поцеловать, правда.

– Потому что обнимать тебя боязно – сломаешься, – кивнул Аль. А у этого круги вокруг глаз, отчего глаза кажутся еще больше и еще зеленее. Обо мне страдали, что ли? Или – со мной? – Расскажешь?

И Дан, как ни хотел загнать воспоминания туда, откуда они бы не вылезли бы никогда, рассказал. Нельзя скрывать от Квадры. И не просто нельзя – не хочется.

– Ну ясно, – резюмировал потемневший лицом Гай. – Опять твои гипертрофированные представления о чести.

– Или упрямство, – поправил Аль. – Хотя одно другому не мешает. Ты и в безвыходной ситуации не сдашься?

– Вы дураки оба, – удивилась Лара, – в его положении молчание было единственным способом выжить, неужели непонятно? Дан, мне так хочется тебя поцеловать!

– Поцелуй! – обрадовался Дан. – А то эти извращенцы привяжутся.

– Я не буду. Потому что тебе это может слишком понравиться, – вздохнула Лара. – Забыл, кто я?

– Я вот забываю, – пожал плечами Аль, – и иногда сильно себе удивляюсь. Лара, почему я тебя не хочу?