Перемещенное лицо. 2. Квадра

Он держался, и давалось даже почти без труда. Кайя попросила разрешения посмотреть катану поближе. Дан посетовал, что у меча до сих пор нет имени, и впервые услышал, что так и должно быть, если меч и его владелец составляют одно целое: им не нужны имена. А неизвестный черный камень в навершии оказался чрезвычайно редким, называли такие Око Тьмы, уничтожали в течение веков… то есть уничтожить-то его труднее, чем бриллиант или солнечник, можно только выбросить, так выходили подальше в море и выбрасывали. Потом-то суеверие сошло на нет, никакой тьмы в камне содержаться, конечно, не может, так, страхи примитивные, а все потому, что один из величайших магов древности украшал свой посох именно этими камнями, а маг он был зловредный, походя уничтожил не одну сотню разумных существ без разбора расы, вот и приписали силу – камню. А на самое деле магия содержится внутри мага, а посохи или еще какие предметы просто служат обладателю дара средством концентрации. Только властители не нуждаются в костылях такого рода. Кондрату помогает амулет – кольцо с самым что ни на есть светлым камнем солнечником. У главы местного отделения Гильдии магов – затейливый резной жезл старой эльфийской работы. А у одного из магов и вовсе маленькая кукла, многие смеются, а зря, потому что маг очень сильный и очень добрый…

Наверное, если бы она задавала вопросы, Дан рассказал бы о Квадре и вообще обо всем, что ей бы захотелось узнать, но она не спрашивала. Так, мелочи. Любит ли он музыку, нравится ли смотреть на акробатов и жонглеров, бывал ли он в столице и видел ли императора, читал ли он «Сердце мира» Карина Боста (ох, спасибо Гаю – читал!), умеет и любит ли танцевать, стоит ли завтра бал устраивать (стоит! стоит!), вдруг он противник танцев… обычный разговор малознакомых людей. Дан понимал, что таким образом утверждается развлекательная программа на время его пребывания здесь, и ни от чего не отказывался. Можно и менестрелей послушать, и на акробатов посмотреть, и потанцевать – если, конечно, здесь танцуют то же, что и в столице. И Кайя прямо на берегу дала ему пару уроков популярных здесь танцев.

Он научился быстро, потому что когда-то в другой жизни Лика Одинцова, отставная балерина, таскала его в танцевальный клуб, так что двигаться и запоминать последовательность шагов он умел, хотя великим танцором не был. Он осторожно спросил, согласится ли она танцевать с ним на этом балу, и она улыбнулась: «Почту за честь».

Спал Дан странно. Вроде спал. Но все время видел Кайю и думал о ней. Наваждение? Нет. Вряд ли. Через несколько дней он уедет, скорее всего навсегда, и не окунется больше в эти печальные глаза. Почему так не везет, почему тянет влюбляться в замужних женщин… Утром он поставил себе задачу держать себя в руках несмотря ни на что, и сумел. Он разговаривал с Кайей и ее мужем, он танцевал с ней и другими дамами на балу и уделял другим дамам поменьше внимания только из вежливости, потому что гостил именно у Кондрата, он поддерживал общество, просившее Кайю спеть, и слушал ее удивительный голос и удивительную песню, едва не умирая от удушья.

И разговор о деле он завел только еще через день, и Кондрат выразил ему благодарность за выдержку и поклялся завтра предоставить письменные свидетельства, долженствующие заинтересовать властителя; он, конечно, может и на словах передать, но разве… и прочие ля-ля. Дан кивнул: письменные так письменные, фотографии прилагаются, подпись и печать, три ксерокопии, заверенные нотариусом. К тому же лишний день можно смотреть в глаза Кайи. Собственно, ничего страшного, если Кондрат, будучи, например, хорошим физиономистом, поймет это. Не у одного Дана Кайя вызывала такую реакцию, не хочешь, чтобы мужчины засматривались на твою жену, женись на страшиле. Ничего выходящего за рамки он не говорил и тем более не совершал. И дай бог чтобы это прошло, потому что невозможно существовать вне этих глаз.

Дан сознательно давил в себе чувства. Все. На всякий случай. Только они все равно победили.

Кайя показывала ему удивительно красивый гобелен эльфийской работы, в первый момент Дан даже подумал, что это картина, и только вблизи увидел переплетение нитей.

– Похоже, граф Кондрат ценитель эльфийского искусства, – сказал Дан, – как и властитель Нирут.

– Ценитель, – очень грустно согласилась Кайя, поднимая библейски трагические глаза. И Дан даже не сообразил, каким образом его руки оказались на ее талии, а ее руки – на его плечах. Не понимая, почему всего лишь поцелуй дарит такое ощущение счастья, он стремился это счастье продлить, чувствуя, что оно взаимно… и кратко.

– Ну знаете ли, Дан…

Кайя отстранилась и смертельно побледнела. Именно – смертельно. Дану показалось, что у нее остановится сердце… а у него так почти остановилось. Он твердо посмотрел на Кондрата и склонил голову:

– Приношу свои извинения, граф. Я не имел цели оскорбить вашу жену, но не сдержал чувств.

– Жену? – с какой-то брезгливостью переспросил Кондрат. – Эту эльфийскую подстилку вы называете моей женой?