Перемещенный

Развернулась Империя почем зря. Похоже, не один год к компании готовились. И что мы можем им противопоставить? Был у него один вариант, был. Но вот только как сирти, склонные к своему извечному патриархальному образу жизни, строго следующие тысячелетиями устоявшимся канонам своих прапрапращуров, отреагируют на столь явную ересь, которую он им сейчас собирается нести?

— Значит так, — внушительно начал Степан и не без удовлетворения отметил, что головы всех присутствующих с готовностью повернулись в его сторону. — Сейчас я вам наговорю много всякой всячины, а вы будете просто молчать и слушать. Разговоры и обсуждения оставим на потом. Всем ясно?

— Всем, всем, — донеслось отовсюду. Даже Коржич согласно кивнул, что, по сути, являлось очень даже неплохим знаком.

— Прежде всего, я хотел бы знать, на что готов пойти каждый из вас ради того, чтобы уничтожить тех, кто совершает злодеяния, подобные произошедшему этой ночью?

Ответ на его вопрос был столь очевиден, что поставил в тупик даже старосту. С кривой улыбкой на лице тот поинтересовался:

— Ты имеешь в виду готов ли каждый из нас принять смерть?

— Это и так понятно, — отмахнулся от него Степан, — вопрос в другом: готовы ли вы переступить через свои принципы и сделать то, на что никогда не отваживались ваши предки?

— Наши предки отваживались на все! — выступил вперед Осип под одобрительный гул сородичей. — И не тебе осуждать их…

— Ты хотел сказать «демон»? — душа Степана возрадовалась. Сирти проглотили-таки его наживку!

— Бывший, — поправился Осип.

— Так знай: не бывает на свете бывших, настоящих или будущих демонов. Демон либо есть, либо его нет, — видя, что брови некоторых его сотоварищей свелись к переносице, а руки их сами тянутся за оружием, он поспешил добавить: — Иначе говоря, те люди за Чертой точно такие же люди, как и вы, просто пришли они из другого мира. И нет у них никакого Темного Властелина, и оружием их движет не магия, они сами изобрели его точно так же, как в свое время ваши предки изобрели лук и стрелы. А теперь скажите мне: есть что-то предосудительное в том, что вы ими пользуетесь?

— Лук и стрелы — это не магия Темного Властелина, нет в них ничего предосудительного, — лоб Осипа сморщился от напряженной работы мысли. Десятник уже не знал, как поступить: толи серпаком садануть по шее демона, толи повнимательнее прислушаться к его речам, в которых он, как ни старался, не мог учуять ни капли лжи. Наоборот: все было логично, даже СЛИШКОМ, и это СЛИШКОМ сейчас переворачивало вверх дном все его мировоззрение.

— В таком случае… — вел свою линию Степан, — что мешает нам самим воспользоваться оружием тех, кого вы называете демонами? Это несложно, я научу как.

Наступила долговременная пауза. Сирти переваривали информацию, явно не зная, как поступить. Оспорить логическую цепочку, выстроенную Степаном с воистину дьявольской ловкостью, они были не в состоянии. Затем Осип, придя к какому-то своему умозаключению, решился наконец подать голос:

— Если демоны — не демоны вовсе, а люди — тогда зачем они уничтожают нас и наших детей? Почему не пришли с миром, не живут с нами бок о бок, всенощно воздавая хвалу Володарю Животворящему деяниями своими светлыми за то, что позволил он им ходить по этой земле?

Ну вот, кажется, началось.

— Потому… — Степан подбирал слова очень тщательно, стараясь не ляпнуть какую-то глупость, что поставит под угрозу всю его проделанную работу. — Потому… что неизвестно на самом деле, кто прав, кто виноват: люди, попавшие в давние времена из своего мира в ваш, либо вы сами, а точнее — ваши далекие пращуры, — возмущенный рев, что поднялся сразу же вслед за его заявлением, нисколько не выбил Степана из колеи, даже наоборот — до краев наполнил его какой-то отчаянной, разбитной решимостью. — Послушайте все!!! Вот ты, допустим, Осип, идешь себе по лесу, не зная ничего и не ведая и вдруг встречаешь какого-то чужака. Странно одетого, не понимающего ни единого слова на твоем языке. Скажи: может между вами возникнуть взаимопонимание, или ты решишь сразу же применить оружие — будь-то серпак или еще что, все едино?

— А ну Осип, давай, ответь нам, — староста Коржич поощрительно улыбался. Заулыбались и все остальные, ибо едва ли не каждый из них уже имел сомнительное удовольствие испытать на себе проявления взрывного характера десятника.

— Пожалуй, что да. А что, не надо было?

— Ну вот, считай значит, что этим поступком ты и начал вековую вражду, потому как тот, кого ты убил, успел нажить здесь семью, друзей, родичей наконец. Как думаешь, что они сотворят в ответ, когда появится у них такая возможность?

Теперь до Осипа начал доходить, наконец, смысл того, что Степан пытался вдолбить в его чугунную голову:

— Значит, вот так все просто?

— Именно. Большое проистекает из малого. Как река, берущая свое начало из нескольких горных ручьев.

— И что же делать? Как растопить вековую вражду?

— Пока никак. Воевать. Убивать своих врагов до тех пор, пока они сами не запросят пощады. Доказать, что ты сильнее и тогда, возможно, имперцы внемлют голосу разума и решатся пойти на переговоры.