Перемирия не будет (СИ)

Для чего здесь нужна была я мне было не понятно, а в конце вечера вообще создалось ощущение, что мое присутствие на этом суаре какая-то грандиозная афера.

Пару раз я ловила на себя на том, что слишком пристально пытаюсь поймать безразличный взгляд желтых глаз, тот скользил по мне так же, как и по остальной толпе, не заинтересованно, с легким налетом презрения. И хотя я прекрасно понимала, что сквозящее наносное пренебрежение нужно для дела, это показное притворство больно ранило меня.

Дрогон радостно завозился в присутствии хозяина, почти болезненно обвивая палец, предвкушая воссоединение. Я сжала руку в кулак и незаметно поправила собравшийся было складками рукав, натягивая ткань на мелкого предателя, а когда я наконец подняла глаза, перестав рассматривать игру света на гранях кровавого рубина, Алекс уже ушёл.

Отмахнувшись от приглашения Брайта подышать воздухом на балконе, я осталась в одиночестве подпирать стену в ожидании представления. Не то, чтобы мне было очень комфортно, но здесь я присутствовала не для развлечения, от того, перемещаясь от одной кучки аристократов к другой — слушала, впитывала, внимала.

Ничего нового для себя я не узнала, мысленно сокрушаясь о напрасности моего здесь появления. Все эти люди были чужды мне, хотя некоторых из них, и мужчин, и женщин я запомнила. Любистоки и возбуждающее, молодящие настои и освежающие эликсиры, бодрящие декокты и противозачаточные пилюли — всё это объединяло верхушку общества с представителями самого дна.

Несколько пикантных подробностей хоть и скрасили моё одиночество. Например, граф О. оказывается сосватал-таки себе богатую наследницу, хотя сомневаюсь, что сия скромная милашка оценит его специфические вкусы — все же мази от ожогов и синяков в таких количествах могли понадобиться лишь пожарным и любителям пожестче.

А баронесса З. тщетно пытающаяся омолодиться, потратившая в тайне от своего супруга половину приданого дочери, по прежнему выглядит на свои семьдесят семь, а ведь я говорила ей, что моментального средства не существует, и прославленный декокт братьев Лувуазье ни что иное как подкрашенная розовым сладкая водица. Но нет, в попытках запрыгнуть в уходящий поезд, стареющая кокетка продолжала транжирить не свои деньги, а её безразличный супруг, занятый скачками и охотой в последствии, будет наказан за свое пренебрежение к жене и неприятно удивлен.

Я поменяла бокал (пузырьки в первом уже выдохлись, а ледяное игристое давно согрелось в моих ладонях) и подумала об уходе.

Мне было откровенно скучно.

К тому же я постоянно ощущала к себе тяжелый, пронзающий до самой печенки интерес. Словно удар плетью, он заставлял меня вздрагивать и вымучено улыбаться на комплименты Брайта, что сопровождал меня на официальное знакомство имперцев с представителями орумской знати.

Из-под ресниц я осторожно осматривала залу в надежде понять откуда исходит то ли затаенная радость, то ли угроза, то ли предвкушение…

Я опустила ментальные щиты, с особым тщанием избегая ту часть залы, где видела герцога и желая понять кто именно желал моего внимания, медленно касаясь щупальцами разума каждого, попадающегося на моем пути так и не смогла уловить ничего интересного. Вожделение, скука, зависть, ненависть, пренебрежение, усталость, скорбь — абсолютный нуль из того сложного клубка эмоций в моем подсознании. Все эти чувства были расцвечены ярко и сочно, не скрываясь и таясь, и я сдалась, подобрав раскинутые мной сети.

Среди имперцев, как бы я не вглядывалась в их затянутые в плотный шёлк фигуры, я так и не встретила ни одного знакомца. Суровые лица, заплетенные в по-военному тугие узлы волосы и тёмно-зеленые с серебром цвета, принятые в особой гвардии Императора (пусть они и были облачены в светский костюм по национальной моде) говорили о том, что средь усиленно изображающих послов истинных дипломатов нет.

А вот где эти славные мужи, призванные нести мир и просвещение, было не понятно. Я несколько раз обошла кругом и даже была представлена самому сладкоголосому имперцу, но так и не смогла понять для чего именно нужен был этот спектакль.

Только набитый дурак не понимал, что представители Содружества Круга находятся в Оруме с явно недружественными намереньями, а информация о том, что почтили своим присутствием они все четыре столицы Кватры напрягала еще больше. Я хотела уйти, тем более что с выпитым пуншем комплименты моей несравненности от Брайта становились все откровеннее и непосредственней, а его руки все настойчивей и несдержанней. Не мудрствуя лукаво, я предпочла скрыться с вечера под шумок предстоящего выступления на этнических музыкальных инструментах Империи.

Традиционно на сямисэне* играют девушки, вот и сейчас на импровизированную сцену вышли две и низко кланяясь уселись на шелковые, обитые серебряными кистями подушки. Затем в залу вышли исполнители на сякухати и заняли свои места, расположившись по обе стороны от артисток, зеркально отражая друг друга.