Перенос

Господину наконец удаётся закинуть себе в рот таблетку. Похоже, несмотря на сильные переживания, отдавать Богу душу он пока не собирается. Я, насколько мне позволяет отягощённая спиртным голова, собираюсь с мыслями и говорю:

— Спешу вас успокоить: я не Алиса. Прах Алисы покоится в той самой ячейке, которую вы недавно посещали. Давайте-ка успокоимся, возьмём себя в руки… Я, конечно, уже порядком нагруженная, но постараюсь вам всё как можно понятнее объяснить, чтобы вас, не дай Бог, не хватил инфаркт. — Я открываю бутылку вина, наливаю в бокал и ставлю перед господином. — А это для поддержания духа.

Это уже третий раз, когда мне приходится объяснять это: синдром Кларка — Райнера, «Феникс», перенос. Господин, пока я объясняю, залпом выпивает вино, снова наполняет бокал и опять выпивает. Он достаёт из своего бумажника какую-то фотографию, смотрит на неё, потом вглядывается в меня и опять пристально изучает снимок.

— Ну-ка, что там у вас…

Я беру у него фотографию. На ней сам господин, сияющий белозубой улыбкой, в обнимку с длинноволосой блондинкой с моим лицом.

— А, это вы с Алисой.

Представляю, каково ему было увидеть покойную Алису воскресшей, стриженой под машинку, да ещё и вдребезги пьяной.

— Да, я выгляжу, как она, только причёска другая. Но я не Алиса. Здесь меня называют Маской, но вам, так уж и быть, я открою моё настоящее имя: Натэлла Горчакова. Послушайте, я сейчас под изрядным градусом… Может быть, я не совсем понятно объясняю. Может быть, стоит отложить этот разговор… или повторить его, когда я буду более или менее в себе?

— Кем бы ты ни была, надо срочно забрать тебя отсюда, — говорит господин уже более бодрым и озабоченным голосом. — Здесь тебе не место. Поехали.

— Слушайте, вы прямо прочли мои мысли, — говорю я. — Я как раз о том же самом думала! Ну её к чёрту, эту «Атлантиду»! Я с удовольствием прокачусь с вами. По всему видно, вы человек порядочный. Но если будете приставать, предупреждаю: я владею айкидо и могу отправить вас в нокаут.

Опираясь на руку господина, я поднимаюсь с дивана. Пол покачивается под ногами. Как раз в этот момент возвращаются Рашид и Феликс. По лицу владыки видно, что Феликсу кое-как удалось умилостивить его, но теперь мне уже всё равно. Не дав им раскрыть рта, я выдаю им прямо в лоб:

— А пошли вы все в задницу!

Вот и весь мой им сказ. Я прихватываю с собой недопитую бутылку виски — всё-таки, я за неё заплатила — и ухожу из клуба под руку с солидным господином с бородкой. Я забираюсь в его дорогую машину, и он осторожно помогает мне, поддерживая под локти. Усадив меня, он сам втискивает своё брюшко между спинкой сиденья и рулём, заводит мотор, и мы едем. Отпив глоток виски из горлышка, я вежливо обращаюсь к брюшку:

— Простите… Алиса Регер, должно быть, была с вами в знакомстве… Но я Натэлла Горчакова, а по сей причине не знаю даже вашего имени… Так уж получается.

— Эрнестас, — представляется брюшко. — Эрнестас Платанас.

— Очень приятно.

Если это знакомство можно называть приятным, то моё пробуждение вряд ли можно назвать таковым по целому ряду причин. Во-первых, я просыпаюсь в незнакомой, хотя и богато обставленной спальне, на широкой кровати с шёлковым бельём. Во-вторых, я совершенно не помню, как я здесь оказалась. В-третьих, я чувствую себя мерзко, а в-четвёртых, на пороге спальни появляется полный господин с седоватой шевелюрой и бородкой, облачённый в полосатый домашний халат. Он катит перед собой столик с белой посудой, и вид у него такой, будто у нас была, по меньшей мере, первая брачная ночь. Однако в этой странной ситуации есть и пара положительных моментов: я лежу полностью одетая, а от столика, который прикатил полный господин в полосатом халате, восхитительно пахнет свежим кофе. Я морщу лоб и пытаюсь извлечь из моих слегка опухших извилин заковыристое имя господина, но помню только то, что и его имя, и фамилия оканчиваются на «-ас».

— Ну-с, выпьем кофейку, — добродушно предлагает он, подкатывая столик поближе к кровати.

Я пью вкусный, крепкий кофе, и ко мне постепенно возвращается память. Я даже вспоминаю его имя — Эрнестас Платанас. Кажется, я послала Рашида с Феликсом. И начала объяснять господину Платанасу, что я не Алиса.

— Думаю, мне надо повторить всё то, что я объяснила вам вчера, господин Платанас, — говорю я. — А то я боюсь, что вчера мои объяснения были путаными.

— Во-первых, просто Эрнестас, — отвечает он. — А во-вторых, я в общих чертах всё понял. Только мне трудно в это поверить. Я не спал всю ночь, думал об этом… Пытался переварить. Признаюсь, вчера у меня действительно чуть не случился разрыв сердца.

Он говорит по-русски чисто и правильно, с еле заметным акцентом, который на некоторых словах и вовсе пропадает. У него круглое добродушное лицо с пухлым подбородком, начинающая седеть шевелюра уже слегка сдвинута к затылку залысинами. На вид ему лет пятьдесят.

— Алиса, Алиса, — вздыхает он, качая головой. — Такая красивая, одаренная, яркая, притягательная — и такая судьба… Умереть прикованной к постели болезнью! Я до сих пор не могу смириться с этой утратой…