Переносная дверь

— У меня на это духу не хватит. К тому же я и так неплохо себе представляю, что увижу.

— Это ты так думаешь. Возможно, ты ошибаешься.

В этот момент Пол пожалел, что у него, нет под рукой пакетика не-изюма в шоколаде. А еще он был смертельно сконфужен — впрочем, не впервой.

— Не знаю, как ты, — сказал он, — а я голоден.

— Это ты-то голоден? Я ленч не ела.

— Нет, ела. Ты съела чипсы, когда думала, что мистер Уэлс не смотрит. Я видел.

— Ладно, пусть так, — улыбнулась она. — Мне нужно есть ленч. Если я не поем, то становлюсь раздражительна.

— Твоя правда, — кивнул Пол. — Чего бы тебе хотелось? Ну, в смысле из еды.

— О, я не привередлива. Пиццу?

Вот так они и пошли есть пиццу, как самые обычные люди, только Пол чувствовал себя, будто оказался в каком-то старом кино про войну, где галантные английские летчики бегут от фашистов через оккупированную Францию, при этом всячески выдавая себя за французов. Ему казалось, что в любую минуту появится кто-то из Реальной Жизни и потребует у него удостоверение личности, а как только это случится, станет очевидно, что он не имеет никакого права обедать, быть на свидании с девушкой, и тогда его арестуют и увезут в лагерь для военнопленных, на одиночное заключение до конца жизни. Он не мог отделаться от мысли, что все это довольно нечестно. Даже у Стива Маккуина был мотоцикл, а у него — всего-то переносная дверь, от которой пока никакого особого толку.

Но помимо этого... помимо этого, он поймал себя на том, что чем меньше старается, тем легче ему все дается. Начать с того, что Софи как будто была на его стороне, а не в оппозиции. Ему пришло на ум, что она уже довольно давно хотела с кем-нибудь поговорить — последние несколько недель, с той самой Ночи Гоблинов, когда их мир изменился безвозвратно, а ведь с тех самых пор самый логичный кандидат, ее коллега, отказывался произнести хотя бы слово, кроме "Который час?" или "Тебе еще нужен скотч?". Чертовски странное положение дел, и она, наверное, недоумевала, что, скажите на милость, происходит. Какое счастье, что она уже взрослая и так легко способна все забыть.

Однако день выдался тяжелый и долгий, и Пол сообразил, что устал как собака, да и она, наверное, тоже. Тем не менее кофе был принесен и выпит, прибыл счет, который они обсудили и поделили, вернули в комитет для повторного рассмотрения, рассмотрели вторично и достигли урегулирования путем переговоров. Тут стало очевидно, что никому не хочется прямо сейчас идти домой. Времени было половина десятого, и вид у Софи вдруг стал виноватый. Пол спросил, в чем дело.

— Родители. Они, наверное, беспокоятся. Мне, пожалуй, стоит позвонить. — Тут она зевнула — точно небольшое землетрясение случилось.

— Знаешь что, — предложил Пол. — Давай ты поедешь домой, а я тебя провожу. Я хотел сказать, до входной двери.

Софи глянула на него как на психа — и кивнула:

— Идет.

Так они и сделали, и в двадцать минут одиннадцатого, на углу под фонарем в Уимблдоне, где собираются тени, она сказала:

— В понедельник увидимся. А он ответил:

— Пока.

И когда он повернулся, чтобы идти к метро, она чуть подалась вперед и клюнула его в щеку, точь-в-точь дятел, и ушла, оставив стоять как громом пораженного.

"Вот это да!" — подумал Пол и стал переставлять ноги.

Он пребывал в таком ошеломлении, что не сразу заметил, что идет не один. Кто-то держался рядом сними шел в ногу. Пол оглянулся.

Он никогда ее раньше не видел, но, хотя она не усмехалась, узнать ее было не трудно. Если уж на то пошло, совсем даже наоборот. На выбранном ей на сей раз лице застыло мрачное, несчастное выражение, и дышала она, сопя, через нос.

— Ты ведь понимаешь, — сказала наконец матушка мистера Тэннера, — что она скорее всего ничего особенного в виду не имела. Поцелуй в щеку может означать что угодно. Французские генералы так друг с другом здороваются.

Пол не ответил.

— И потом как насчет ее парня, того психа с радикалистской керамикой? В моем камне ты видел отнюдь не чмоканье в| щечку.

— Нет, — сказал Пол, — не чмоканье. Она нахмурилась.

— А кроме того, ты просто рехнулся. Ты же понимаешь, это не боевик, где герой и его девушка переживают огромное и опасное приключение, а потом падают друг другу в объятия. Все это дерьмо собачье, потому что ты с самого начала знаешь, что у них нет ничего общего, что все это Голливуд. Через полчаса после того, как пройдут титры, у них не найдется никакой малости, чтобы сказать друг другу. И ты еще меня считаешь гоблином, а сам ничегошеньки не знаешь про людей, про то, какие они. Я способна превратить себя в Дрю Бэрримор или в Наоми Кэмпбелл, но по сравнению с тобой я просто первоклашка. Ты даже такую, как она, можешь превратить в девушку.

Пол покачал головой:

— Только не я.

— Ерунда. Она такая же девушка, как я Дрю или Кейт и Гвинет в придачу, и все прочие кинозвезды, которых на самом деле не существует. Неудивительно, что наш Деннис тебя нанял, у тебя большой дар. — Она издала престранный шум, этакое мягкое не то хмыканье, не то сопение. — Просто позор, что ты не используешь его там, где его бы оценили.