Переосмысление. Историческое попурри

Попов со своим отрядом перешел к красным. Именно ему поручили охранять Смольный, перевозить Советское правительство в Москву и разгонять в Москве гнезда анархистов и бандитов. Попов и его отряд оказались в центре загадочного левоэсеровского мятежа 6 июля 1918 года, в ходе которого в расположении отряда были арестованы Дзержинский и Лацис. После подавления мятежа зампред ВЧК Александрович, которому был подчинен отряд, был расстрелян, а бежавшего из Москвы Попова заочно приговорили к расстрелу.

Но к августу 1918 года советские руководители узнали, что на Северном Дону за Советскую власть сражается отряд красных казаков. Командует им бывший хорунжий, бывший начальник Особого отряда, член коллегии ВЧК Александр Попов. Забыв прежние обиды, Дзержинский тогда же назначает Попова уполномоченным ВЧК по Тамбовской губернии и прифронтовой полосе.

В 1920-е годы он в Москве встречался с Калининым и Сталиным. Именно тогда-то Попов и попал в личную картотеку Сталина с пометкой «Навсегда свой…». Встречался он и с писателем Серафимовичем. Даже жил у него.

Летом 1923 года, гостя в Ясеневке, Попов узнает, что его сводный брат Михаил погиб и что у матери Михаила, бывшей няни Александра, остались документы погибшего сына. Договориться с ней не составило труда… Чекист Александр Попов бесследно исчезает с исторической арены, а вместо него появляется писатель Михаил Шолохов родом из донских казаков…

Интересную информацию автор почерпнул из книги Анатолия Безуглова «Разговоры со Сталиным», где он описывает встречу с Шолоховым, организованную писателем Виталием Закруткиным.

«Она (встреча. — Прим. авт.) состоялась зимой в одном из домов Арбата. И была окружена непонятной мне секретностью. Закруткин потребовал у таксиста остановить машину за целый квартал до нужного нам адреса, и дальше мы пошли пешком. Подойдя к массивной двери нужного нам дома, Закруткин нажал звонок с несколькими длинными и короткими паузами… И мы долго дожидались выхода кого-нибудь. Наконец дверь открылась. Молчаливый консьерж нажал в холле еще на одну кнопку и тихо произнес: «Пришли».

В холл вышел чубатый, одетый в военную форму казак и приказал следовать за ним. В большой, уставленной антикварными вещами комнате, на кресле, расшитом золотым шелком, сидел Шолохов. Знакомое по портретам и такое родное лицо… Мудрый взгляд…

— Я его привел, — по-военному четко доложил Закруткин и бросился накрывать на стол.

— Так ты, значит, самого Аджубея решил укусить? — не подав мне руки, сказал Шолохов. — Молодец. А то что-то он дюже разошелся. Пора хвост подкоротить…

Никак не ожидая такого начала нашего разговора, я стоял, растерянно переминаясь с ноги на ногу, и не знал, что сказать. А он и ждал моего ответа, и все время говорил только сам. И лишь однажды цыкнул на суетящегося вокруг стола Закруткина.

— Ну, чего ты, Виталик, мельтешишь перед глазами. Налей лучше что-нибудь покрепше.