Переосмысление. Историческое попурри

«И того ж дни около того села повесили со 150 человек, а остальным всем был указ, пытали и жгли, и по сыску за вину отсекали руки и ноги и у рук и у ног пальцы, а иных бив кнутьем, и клали на лице на правой стороне признаки, розжегши железо на красно, а поставлено на том железе «буки», то есть бунтовщик, чтоб был до веку признатен; и, чиня им наказания, розослали всех в дальние города, в Казань, и в Астрахань, и на Терки, и в Сибирь, на вечное житье… а иным пущим вором того ж дни, в ночи, учинен указ, завязав руки назад посадя в большие суды, потопили в Москве-реке».

Жестокость при розыске в связи с Медным бунтом не имела прецедентов. И все же жестокую власть народ вразумил — итогом этого восстания стала постепенная отмена медной монеты. В 1663 году медные дворы в Великом Новгороде и Пскове были закрыты. Возобновилась чеканка серебряных монет.

Получается, что разумные дела в России рождались всегда снизу, а власть боролась с ними через глупость, жестокость и кровь.

Шашки по наследству

Это было в 1965 году во время учебы автора в Москве. Руководство вуза пригласило на вечер, посвященный 20-летию Победы над гитлеровской Германией, Маршала Советского Союза С. М. Буденного.

Он много чего рассказывал, а вот в блокноте у автора осталась запись такого содержания.

Во время битвы за Москву Буденный сказал Сталину, что новых шашек на складах нет. И кавалеристам выдали старые клинки с надписью: «За веру, царя и Отечество».

— А немецкие головы они рубят? — спросил Верховный Главнокомандующий.

— Рубят, товарищ Сталин.

— Так дай же Бог удачи этим шашкам — за веру, царя и Отечество! — промолвил Сталин.

Славная фамилия

Однажды после выступления Сергея Есенина к нему подошла женщина с просьбой об автографе — невысокая, с виду лет сорока, черноволосая, невзрачная…

Назвалась по фамилии — Брокгауз.

— А… словарь? — начал было Есенин.

— Да-да! — прервала его любительница то ли поэзии, то ли автографов. — Это мой дядя!

— Здесь неудобно. Едем с нами! — вполне серьезно заявляет поэт.

Впоследствии его друг Эрлих язвительно спросил, с чего ему вздумалось пригласить эту дуреху.

Есенин задумался.

— Знаешь, все-таки… племянница словаря! — ответил он.

Пытка под диваном

Чайковский был человеком трепетным, легко ранимым, избегал конфликтных ситуаций, но, как оказалось, еще и терпеливым.

Оперный певец, некий Корсов, долго приставал к композитору, чтобы тот написал для него специальную вводную арию. Петр Ильич, занятый по горло другими делами, всячески увиливал, но сказать решительное «нет» не хватало духу.

И вдруг Корсов неожиданно явился к нему с визитом. Слуга, следуя полученному указанию, сказал:

— Барина нет дома. В разъезде будет Петр Ильич…

— Ничего, — с наглецой отвечал настырный баритон, — я подожду.

После сказанного он пошел прямиком в кабинет.

Услышав шаги, хозяин кабинета пришел в ужас: сейчас он окажется в невозможном положении — его уличат во лжи! И он залез под широкий и высокий диван. Корсов уселся на этот диван и торчал там до тех пор, пока у него не закончилось терпение. А терпения у него было много! В таких условиях вылезать из-под дивана было совсем уж невозможно, и бедный Чайковский целых три часа дышал пылью, боясь пошевелиться.

Самое занятное, что арию для Корсова он все-таки написал.

Адмирал с приставкой

Сын писателя Аркадия Гайдара Тимур в юности служил на флоте, а потом, оставаясь в запасе, работал в газетах «Советский флот», «Красная звезда» и «Правда».

С выслугой лет его воинское звание росло. Наконец ему присвоили звание контр-адмирала в отставке.

Отставникам разрешалось носить военную форму, правда, шить ее приходилось за свой счет. Тимур Гайдар форму пошил и явился в «Правду» на редакционную планерку. Когда планерка закончилась, кто-то сказал главному редактору «Правды» Афанасьеву:

— Виктор Григорьевич, а Гайдар у нас получил звание контр-адмирала…

— Да? — воскликнул Афанасьев и, оглядывая зал, увидел Гайдара. — Встань, покажись народу, Тимур!

Гайдар поднялся. Афанасьев долго смотрел на него, потом сказал:

— Да, Тимур, на контру ты, конечно, похож. А вот на адмирала — нисколько!

Феномен Чикатило

Имя этого маньяка-убийцы стало нарицательным. За возможность изучения его мозга западные специалисты-психиатры предлагали сотни тысяч долларов. Но изменять смертный приговор Андрею Чикатило не стали даже в обмен на большое денежное вознаграждение.