Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений

Солнце освещало яркие мундиры марширующей пехоты и заставляло сверкать штыки и затканные серебром и золотом штандарты. Привлекавшие внимание колонны попали под огонь английской артиллерии. По колоннам били

сначала железными ядрами, а затем гранатами и шрапнелью. Среди пехоты носился маршал Ней, которого часто обвиняли в отсутствии воображения и военных знаний, но никогда – в отсутствии храбрости на поле боя. Он заражал своей отвагой солдат и офицеров, многие из которых помнили, как он не отчаялся и не поддался панике во время отступления из Москвы в 1812 г. Сейчас же Ней, ведя в наступление корпус д’Эрлона, намеревался одним ударом сломить всю оборону Пиктона [генерал сэр Томас Пиктон погиб под Ватерлоо. – Л. С.] и занять Мон-Сен-Жан, отрезая тем самым пути отступления армии Веллингтона. Запертые на опушке Суаньского леса английские части в этом случае не имели бы ни малейшего шанса на спасение».

На этот раз крепким орешком для французской пехоты стали преградившие ей путь стены двух крестьянских ферм: Ла-Э-Сент и Папелотт. Укрывшиеся там англичане устраивали убийственные для французов вылазки, тормозя наступление и расстраивая их боевые порядки. В тот момент, когда уже казалось, что французы берут верх, Веллингтон бросил в бой лучшие части своей кавалерии во главе с прославленным полком шотландских королевских драгун. Конница буквально смела измотанные батальоны Алликса де Во и смяла наступавшую за ними третью дивизию генерала Пьера-Луиса де Марконье. Один из шотландских унтер-офицеров 42-го полка – Джеймс Энтон – так описывает эту бешеную атаку («Wellington’s Men. Some Soldier’s Autobiographies», Wakefield, 1976): «Мы как раз продирались через живую изгородь, когда пришел приказ от нашего генерала разомкнуть ряды. Тут же кавалерия, пройдя через них, перемахнула изгородь и врезалась в неприятеля. „Scotland for ever!” – кричали все шотландцы, когда „Scots Greys” проходили через наши ряды. Где найти перо для описания этой сцены? Конские копыта били в грудь вражеских солдат. Окровавленные палаши, занесенные над головами, обрушивались на них, неся смерть. Удар за ударом, словно умелый крестьянин орудовал серпом, и страшные раны обрывали жизни». Страсть как эффектно! А вот военные историки до сих пор ломают голову над вопросом, почему шотландская кавалерия не вернулась на исходные позиции после выполнения задания, а на усталых лошадях, у которых не было сил даже перейти в галоп, продолжала двигаться вперед, выходя на предполье только вступавшей в бой, еще свежей и располагавшей артиллерией пятой дивизии второго корпуса французов под командованием генерала Жильбера-Дезире-Жозефа Башлю. Раздались залпы, и численный состав беспомощно трусящей кавалерии сократился на 40 %. Тогда как пехотинцы Башлю пустились бегом вверх по склону и заняли позиции выбитых частей, используя трупы павших – как писал Жан Баптист – для прикрытия от обстрела. Равновесие на правом фланге было восстановлено.

Оставался центр. Здесь после яростного обстрела и очередных атак французской пехоты «иностранные формирования армии Веллингтона, – пишет Малярский, – стали подумывать об отступлении, а некоторые нидерландские батальоны уже начали отступать, стремясь вырваться из этого ада. Герцог понимал, что его личный пример лучше всего повлияет на изнуренных солдат, и поэтому все время находился на передовой, невзирая на то, что снаряды и гранаты убивали и ранили офицеров его свиты. От окружения герцога, состоявшего из адъютантов и штабных офицеров, осталось буквально несколько человек, поскольку большинство погибли, были ранены или находились в постоянных разъездах. Сам Веллингтон верхом на своем Копенгагене старался побывать на позициях каждого батальона и своим спокойствием и хлесткой шуткой поддерживал солдат и офицеров. Спокойствие он демонстрировал, нарочито медленно поправляя галстук, спрашивая, который час, или долго разглядывая местность в подзорную трубу. Герцог знал, что время работает на него, с каждой минутой приближая подход прусаков…».