Переписать сценарий

«Не случайно ведь также и то обстоятельство, что многие русские либералы… всей душой сочувствуют террору и стараются поддержать подъем террористических настроений…» — с удовлетворением писал в это время В. И. Ленин.

Точно с таким же пиететом, с которым либеральная интеллигенция относилась к революционным террористам в начале XX века, она смотрела и на чеченских террористов в конце XX. Российская либеральная интеллигенция вообще традиционно радуется, когда население России умирает насильственной смертью. «Наши европейские партнёры» начала прошлого столетия тоже были неоригинальны, но последовательны, и вместе с российскими либералами и британским государственным деятелем сэром Дж. Ремзи Макдональдом, искренне желали удачи террористам, ощущая свою ментальную к ним близость в деле истребления населения России…

* * *

По словам Бориса Николаевского, историка и участника революционных событий, «за бушующими спорами о философии марксистского материализма и эмпирической критики стоял материализм другого свойства: деньги».

В одном случае некий эсер после участия в акте экспроприации в Москве в 1908 году скрылся с двадцатью тысячами рублей. Товарищи выследили его в Париже, где он и жена открыли свой отнюдь не революционный частный капиталистический магазин…

Через несколько месяцев после экспроприации в Фонарном переулке — крупнейшее в царской России «ограбление века» — максималисты могли отчитаться только за шестьдесят тысяч рублей из захваченных четырехсот. Многие из этих самозваных освободителей человечества открыто выражали свое презрение к основным этическим нормам. Один революционер спрашивал другого: «Почему нельзя врать?.. Что значит „нечестно“? Почему врать нечестно? Что такое мораль? Что такое [моральная] грязь? Ведь это условности».

Руководитель эсеров-террористов Гершуни был еще более откровенен, жалуясь, что девять десятых всех экспроприаций были случаями обычного бандитизма …

Неуклюжая, инфантильная, ленивая власть последнего императора России, как «Титаник», безвольно плыла аккурат на этот айсберг. России навязывался насквозь фальшивый выбор — кто ей больше нравится, вдребезги проворовавшееся и капризное царское правительство, или откровенные террористы, бандиты и мелкие уголовники… Кто милее, воры или грабители? Коррупционеры или террористы?

Где же тогда, спросите вы, были интересы простого народа? Да там же, где всегда… Для того, чтобы эти интересы защитить, Сталину в XX-м веке понадобилось сначала прислонить к стенке всю «ленинскую гвардию», а потом пересажать «съезд победителей», тех самых террористов и грабителей, которые называли себя профессиональными революционерами, потому что ничего другого делать не умели и не хотели.

Зная это недалёкое будущее, сценарист хотел предложить альтернативный план революции, переписав её сценарий таким образом, чтобы изменить подгнивший уклад жизни империи, исключив ужасы гражданской войны и сопутствующей разрухи. Для решения такой нетривиальной задачи требовалось правильно усугубить и в нужное русло направить заботливо формируемые другими игроками революционные процессы и события. Начиналась ключевая фаза этого плана, операция «Золотой теленок».

Глава 37 Жадная гусеница заблудилась в яблоке и укусила себя за задницу…

Виконт Гэнтаро Кодама, генерал японской императорской армии, стратег и политик с большой буквы, находился в прекрасном настроении. Операция по разгрому и унижению России шла в точном соответствии с намеченными планами, если не считать мелких незначительных шероховатостей, типа корейских неприятностей адмирала Уриу и генерала Куроки.

В остальном всё шло гладко и безмятежно. По мере продвижения японских войск к Порт-Артуру, и в Маньчжурию, оглушительная патриотическая свистопляска в России сменилась громкими воплями всевозможных паникёров и пораженцев, а получившие солидную финансовую подпитку революционеры, исправно и целенаправленно плодили хаос, не на шутку пугая этими акциями государственных чиновников и обывателей.

После серии образцово-показательных терактов и грабежей «во имя светлого будущего», обитатели российских коридоров власти начали массово подвергать себя добровольному домашнему заточению. Действия трусливых государственных деятелей, бездарно ведущих боевые действия, привели к «брожению» в армии, что давало надежду на достижение полного военного преимущества и быструю победу, без которой Япония сама очень скоро рисковала протянуть ноги.