Перепиши меня начисто

– Нет, не мало. И мне жаль потерять сотрудника, особенно настолько глупо и бессмысленно. Но Той так поступил не обязательно потому, что он есть чистое зло. У него еще не выработались естественные механизмы адаптации и реакции на стресс. Никто из команды разработки, как и сам ИИ, не представляли, что он способен на ревность, так откуда ему было уметь на нее правильно реагировать? Я все еще надеюсь, что эти механизмы он создаст сам, то есть поступит как любой обычный человек. А если не справится, тогда придется их прописать. В любом случае до момента полной уверенности без наблюдения он не останется. Я ответил на твой вопрос?

– Ответили, – произнесла я. – Например, я лишний раз убедилась, насколько вы хладнокровный… человек. Термин «человек» же подходит в этом случае? Я не слишком сильна в лингвистике. Ладно, сэр, продолжайте, вы хотели поговорить не только об этом.

Он не поворачивался ко мне от окна – вероятно, тем самым создавал ощущение более легкой болтовни, без лишнего напряжения, когда от сверлящих взглядов мыслить прекращаешь. А вот говорил теперь серьезно:

– Да. Во-вторых, у нас остаются еще и твои реакции. Если прямо сейчас тебя вернуть на твой уровень, то при первой же встрече с Майей ты не выдержишь – никакие уговоры не помогут, ты просто сорвешься. Быть может, и не расскажешь ей о произошедшем, но истерик не избежать.

У меня задрожал голос:

– Отрицать не буду, сэр. Так чего вы ждете? Стирайте память, чтобы я вернулась в счастливое неведение, или что вы там собирались делать…

Кинред резко повернулся, я невольно сжалась от его странного взгляда.

– Я не могу стереть тебе память и оставить в системе, Ината. То есть могу, конечно, но по окончании твоего договора тебе память будут стирать повторно, уже за весь период. А человеческий мозг – это не микросхема, невозможно его просто бесконечно чистить без последствий и с одинаковым результатом. Быть может, ничего и не произойдет. Или откажут какие-то функции мозга. Или вторая очистка памяти не пройдет безупречно, поскольку в этом месте уже стирали, и лет через пять ты можешь начать вспоминать какие-то моменты. Не зря же повторно в систему никого не принимают, даже если речь идет об очень ценном сотруднике. Тебя должны были предупредить при подаче заявления.

– Да… предупреждали, – я задумалась. – Тогда что мне грозит?

– Полная очистка – слишком стрессовый вариант, есть воздействие помягче – не удалить память, а переписать.

– Как Тою?! – я от волнения подскочила на ноги.

– Ну да. Если другие варианты не подойдут, то прибегнем к этому. Это уже далеко не так опасно.

Мне отчего-то стало страшно. Все-таки не хочется, чтобы в моей голове кто-то извне прописал какое-то событие, которого на самом деле не было. Очистку почему-то принять морально проще.

– Сэр, о каких вариантах вы говорите?

Он уже снова смотрел в окно.

– Первый – полная очистка и твое увольнение. Этот вариант мне самому не подходит. Второй – переписать один участок и надеяться, что такая необходимость будет возникать редко. А иначе сама твоя личность немного изменится, ведь мне придется заложить и какие-то попутные мысли – любая неверная тональность, а верную на сто процентов не пропишешь, и мы немного перепрограммируем твою личность. За раз такие изменения не заметишь, а вот через несколько таких переписываний я увижу не Инату, а Инату версии «два-ноль». Уверен, такой вариант тебя тоже не очень устраивает. Ну и последний – держать тебя в изоляции до тех пор, пока никаких последствий стресса не останется, и ты не станешь биться головой о стену, увидев Майю или Тоя. В смысле, когда я буду уверен, что ты контролируешь свои реакции.

– Я выбираю третий вариант! – поспешно заявила, уже зная, что увижу его улыбку, когда обернется.

– Я тоже. И рад, что это решение будет выглядеть добровольным. Мои специалисты уже программируют ошейник – это устройство, которое не позволит тебе покинуть пределы установленного периметра, если передумаешь или на случай неконтролируемой истерики. Первые встречи с Тоем будут проходить под наблюдением.

Я буду носить ошейник. Как собака. И общаться Тоем – до тех пор, пока не научусь с ним общаться и не дергаться. Меня, как собаку, будут приучать вести себя определенным образом на рефлекторном уровне. Но даже это не самое худшее, что я уже здесь пережила. Плюнула и на это унизительное ощущение, уточнив только:

– Как долго, сэр? Хотя бы приблизительно.

– Не знаю, Ината. Не хочу ставить сроки. Но если ты и за месяц не сможешь смириться с гибелью человека, который тебе даже не нравился, тогда перейдем к варианту номер два.

Неприятным сюрпризом стал не только ошейник – кстати говоря, достаточно неудобный. Металлическое кольцо Кинред застегнул на моей шее сам, как только его доставил лаборант. Я спонтанно повела пальцами по поверхности, будто надеясь нащупать замок или хоть какой-то стык, сама же думала о том, что придется привыкать. Кольцо вокруг шеи абсолютно гладкое, но довольно весомое и будет перекатываться во время сна. Ничего, как-нибудь справлюсь.