Ваше последнее письмо с оттиском (суд чести) мне вчера прислали из Лопасни1. Решительно не понимаю кому и для чего понадобился этот суд чести и какая была надобность Вам соглашаться идти на суд, которого Вы не признаете, как неоднократно заявляли об этом печатаю. Суд чести у литераторов, раз они не составляют такой обособленной корпорации, как, например, офицеры, присяжные поверенные,-- это бессмыслица, нелепость; в азиатской стране, где нет свободы печати и свободы совести, где правительство и 9/10 общества смотрят на журналиста как на врага, где живется так тесно и так скверно и мало надежды на лучшие времена, такие забавы, как обливание помоями друг друга, суд чести и т. п., ставят пишущих в смешное и жалкое положение зверьков, которые, попав в клетку, откусывают друг другу хвосты. Даже если стать на точку зрения "Союза", допускающего суд, то чего хочет он, этот "Союз"? Чего? Судить Вас за то, что Вы печатно, совершенно гласно высказали свое мнение (какое бы оно ни было),-- это рискованное дело, это покушение на свободу слова, это шаг к тому, чтобы сделать положение журналиста несносным, так как после суда над Вами уже ни один журналист не мог бы быть уверен, что он рано или поздно не попадет под этот странный суд. Дело не в студенческих беспорядках и не в Ваших письмах. Ваши письма могут быть предлогом к острой полемике, враждебным демонстрациям против Вас, ругательным письмам, но никак не к суду. Обвинительные пункты как бы умышленно скрывают главную причину скандала, они умышленно взваливают все на беспорядки и на Ваши письма, чтобы не говорить о главном. И зачем это, решительно не понимаю, теряюсь в догадках. Отчего, раз пришла нужда или охота воевать с Вами не на жизнь, а на смерть, отчего не валять начистоту? Общество (не интеллигенция только, а вообще русское общество) в последние годы было враждебно настроено к "Новому времени". Составилось убеждение, что "Новое время" получает субсидию от правительства и от французского генерального штаба. И "Новое время" делало все возможное, чтобы поддержать эту незаслуженную репутацию, и трудно было понять, для чего оно это делало, во имя какого бога. Например, никто не понимает в последнее время преувеличенного отношения к Финляндии2, не понимает доноса на газеты, которые были запрещены и стали-де выходить под другими названиями,-- это, быть может, и оправдывается целями "национальной политики", но это нелитературно; никто не понимает, зачем это "Новое время" приписало Дегаанелю и генералу Бильдерлингу слова, каких они вовсе не говорили3. И т.-- д. И т. д. О Вас составилось такое мнение, будто Вы человек сильный у правительства, жестокий, неумолимый -- и опять-таки "Новое время" делало все, чтобы возможно дольше держалось в обществе такое предубеждение. Публика ставила "Новое время" рядом с другими несимпатичными ей правительственными органами, она роптала, негодовала, предубеждение росло, составлялись легенды -- и снежный ком вырос в целую лавину, которая покатилась и будет катиться, все увеличиваясь. И вот в обвинительных пунктах ни слова не говорится об этой лавине, хотя за нее-то именно и хотят судить Вас, и меня неприятно волнует такая неискренность.
После 1-го мая уеду в Мелихово, а пока сижу в Москве и принимаю посетителей, им же несть числа. Утомился. Вчера был у Л. Н. Толстого. Он и Татьяна говорили о Вас с хорошим чувством; им поправилось очень Ваше отношение к "Воскресению"4. Вчера я ужинал у Федотовой. Это актриса настоящая, неподдельная. Я здоров. Приедете в Москву?
Ваш
1 Все свои объяснения Союзу взаимопомощи писателей, который считал поведение Суворина (в деле Дрейфуса, в оценке студенческих волнений) недостойным журналиста, Суворин напечатал в своей типографии в нескольких экземплярах. Суд чести состоялся в середине мая. Он признал "неправильными и нежелательными некоторые приемы" Суворина.
2 В 1898 г. финляндским генерал-губернатором был назначен Н. И. Бобриков, который энергично стал осуществлять правительственный курс: уничтожение конституционных прав и насильственную русификацию. "Новое время" одобряло эту политику.
3 Газета вынуждена была напечатать письмо генерала Бильдерлинга, опровергающее, парижскую корреспонденцию, помещенную "Новым временем" 6 апреля 1899 г. (No 8300), о якобы состоявшемся разговоре Бильдерлинга с председателем палаты депутатов Франции Дешапелем.
4 Роман "Воскресение" печатался в журнале "Нива" и одновременно В. Г. Чертковым за границей; некоторые куски выходили там раньше, т. к. в России случались задержки из-за цензуры. А. Ф. Маркс, имевший право первой публикации, протестовал, и Л. Н. Толстой обратился к издателям с просьбой не печатать главы "Воскресения" раньше, чем они появятся в "Ниве". "Новое время" поддержало просьбу Толстого к издателям.
ЧЕХОВ -- А. С. СУВОРИНУ
23 янв.