Читаем Переписка А. П. Чехова и А. С. Суворина полностью

Новая пьеса1, 1 и 2 акты, мне понравилась, и я нахожу даже, что она лучше "Татьяны Репиной". Та ближе к театру, а эта ближе к жизни. 3-й акт не определился, потому что в нем нет действия, нет даже ясности в замысле; Быть может, для того, чтобы он определился и стал ясен, надо сначала написать 4-й акт. В 3-м акте объяснение мужа с женой сбивается на сумбатовские "Цепи"; и я предпочел бы, чтобы жена все время оставалась за кулисами и чтобы Варя,-- как это и бывает в жизни в подобных случаях,-- верила больше отцу, чем матери.

Замечаний у меня немного... Образованный дворянин, идущий в попы,-- это уже устарело и не возбуждает любопытства. Те, которые пошли в попы, точно в воду канули; одни, ставши ординарными архимандритами, ожирели и уже давно забыли про всякие идеи, другие -- бросили все, живут на покое. От них ничего определенного не ждали, и они ничего не дали; и на сцене молодой человек, собирающийся в попы, будет просто несимпатичен публике, а в его девстве и целомудрии увидят нечто скопческое. Да и актер будет играть его нелепо. Лучше бы Вы взяли молодого ученого, тайного иезуита, мечтающего о соединении церквей, или кого-нибудь другого, только такого, чтобы представлялся крупнее, чем дворянин, идущий в попы.

Варя хороша. В первом явлении в языке излишняя истеричность. Надо, чтобы она не острила, а то все у Вас острят, играют словами, и это немножко утомляет внимание, рябит; язык Ваших героев похож на белое шелковое платье, на котором все время переливает солнце и на которое больно глядеть. Слова "пошлость" и "пошло" уже устарели.

Наташа очень хороша. Напрасно Вы делаете ее другою в 3-м акте.

Фамилии "Ратищев" и "Муратов" слишком пьесочны, не просты. Дайте Ратищеву малороссийскую фамилию -- для разнообразия.

Отец без слабостей, без определенной внешности; не пьет, не курит, не играет, не хворает... Надо пристегнуть к нему какое-нибудь качество, чтобы актеру было за что уцепиться.

Знает отец про грех Вари или не знает -- думаю, все равно или не так важно. Половая сфера, конечно, играет важную роль на сем свете, но ведь не все от нее зависит, далеко не все; и далеко не везде она имеет решающее значение.

Когда пришлете IV акт, еще напишу, если придумаю что-нибудь. Я рад, что Вы почти уж написали пьесу, и еще раз повторяю, что Вам следует писать и пьесы, и романы -- во-первых, потому, что это вообще нужно, и, во-вторых, потому, что для Вас это здорово, так как приятно разнообразит Вам жизнь.

Насчет академии Вы недостаточно осведомлены. Действительных академиков из писателей не будет. Писателей-художников будут делать почетными академиками, обер-академиками, архиакадемиками, но просто академиками -- никогда или нескоро. Они никогда не введут в свой ковчег людей, которых они не знают и которым не верят. Скажите: для чего нужно было придумывать звание почетного академика?

Как бы ни было, я рад, что меня избрали. Теперь в заграничном паспорте будут писать, что я академик, И доктора московские обрадовались. Это мне с неба упало.

Спасибо за календарь и за "Весь Петербург".

Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон и привет. Пожалуйста, спросите у Насти, но она ли это прислала мне письмо без подписи на Вашей бумаге (A. S.). Рука, кажется, ее. В письме есть слово "писателишки" и речь идет о моей фотографии, купленной у Попова. Будьте здоровы.


Ваш А. Чехов.




Юрьев хорош. Не нужно только, чтоб и он был должен ростовщице. Пусть лучше Наташа возьмет у все взаймы потихоньку от отца. Пусть и Варя возьмет, чтобы дать матери.

Письма, т. 6, с. 18--21; Акад., т. 9, No 3012.

1 Суворин послал Чехову неоконченную пьесу "Героиня"; поставлена Малым театром в 1902 г. и напечатана в 1903 г, под названием "Вопрос".



А. С. СУВОРИН -- ЧЕХОВУ



Конец июня 1903 г. Феодосия


Я ведь не понимаю в этом, Антон Павлович, лучше ли Вам иди нет, в том, что нашел Остроумов. Что значит эмфизема? Около Москвы, думаю, можно найти прекрасное помещение. Разве там мало купеческих замков?1 Я так жалею, что купил имение здесь. Слишком далеко. Дом большой, но зимой ни к черту не годный, сырой, и отапливать его невозможно. Место очень высокое, но полосуют дожди. И теперь валяет дождь. Скучно и противно.

Вчера я послал Вам свой нумер газеты заказным. Сегодня получил 24. Прочтя, перешлю и его. Приятно издавать с такой свободой. По-моему, сам Струве не талантливый человек, но материалу у него много, иногда очень хорошего2.


Черновик. Публикуется впервые (ЦГАЛИ).

1 Чехов писал Суворину 17 июня 1903 г.: "А у меня в моей личной жизни опять нечто вроде переворота. Был я у проф. Остроумова, и тот, осмотрев меня как следует, обругал меня, сказал, что здоровье мое прескверно, что у меня эмфизема, плеврит и проч. и проч., и приказал мне проводить зиму не в Крыму, а на севере, около Москвы. Я, конечно, рад, но извольте-ка теперь искать на зиму дачу".

2 Суворин пересылал Чехову нелегальный журнал "Освобождение", издававшийся в Штутгарте П. Б. Струве.



ЧЕХОВ -- А. С. СУВОРИНУ



29 июня 1903 г. Наро-Фоминское



29 июня.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное