Переписка художников с журналом «А-Я». 1976-1981. Том 1

А теперь постараюсь тебе вкратце описать ситуацию в художественной жизни в Москве. В декабре этого года должна была открыться выставка, организованная Горкомом графиков, куда практически принимают у всех по 1 работе. Сейчас там около 200 художников. Во главе приёмной комиссии Плавинский, Немухин, Дробицкий, Нагапетян и подобные. Отбор работ идёт строго в их вкусе. До выставки мы заходили с Валерой в Горком [графиков] и беседовали с Ащеуловым, который нам дал понять, что мы не имеем отношения к тому, что называется Искусством. Больше мы решили туда не ходить. Троих ребят «Гнездо» не приняли (они подавали заявления как полагается). Поскольку эта довольно лживая выставка была призвана, хотя бы частично, удовлетворить запросы художников, то мы решили использовать её хотя бы как факт, в противовес выставке (концептуальной), которую намеревались организовать где-нибудь на квартире. Лёня [Соков] и Ваня не захотели принимать участие. Мы и ребята из «Гнезда»12 (Рошаль, Скерсис, Донской) подали тогда заявление в комиссию Горкома к Ащеулову с требованием выделения нам отдельного помещения, нам, т. е. концептуалистам, и возможности самостоятельного отбора работ. В Горкоме заволновались, что им совсем ни к чему сейчас параллельные выставки, компрометирующие эту (и без того совсем слабую). Вот уже 3-ю неделю Ащеулов тянет с ответом, но мы и не ждём ничего положительного.

Рабин, который носил на комиссию свои работы и которого не приняли ни в Горком, ни на эту выставку, предложил нам следующее: послать наш материал и, по возможности, работы Глезеру, который их выставит в январе на английской выставке. Он говорил по телефону с Глезером, который, по словам Рабина [Оскара], очень этому рад. Признаться, мы не очень доверяем как Рабину, так и Глезеру, но предложение нам показалось довольно заманчивым. Именно поэтому мы обращаемся к тебе с просьбой помочь нам. Фотографические материалы мы выслали Глезеру, но работы высылаем тебе, я не хочу, чтобы они принадлежали Глезеру. <…> Мы совершенно не знаем ситуации там, в Париже, и думаем, что ты поступишь сам по своему усмотрению лучше, чем мы тут можем решить. Если считаешь нужным не связываться с Глезером, то так и сделай. Мы здесь как слепые котята. В Москве мы хотели 18 января открыть квартирную выставку – филиал английской, о чём, как предполагалось, будет сказано Глезером по радио. Сейчас – это планы, что будет на самом деле, предсказать трудно. Нас же очень смущает то, что надо вступать в отношения с компанией Рабина – Глезера. И ещё: если действительно будет реальная возможность попасть на выставку, на твоё имя вышлют ещё около 30 кубиков и конструктор из ФРГ (все кубики на русском языке), всё это находится там уже давно, нам надо только позвонить. Об этом, я думаю, будет ясно из разговора с Глезером, которому мы будем звонить на днях.

Искренне желаем тебе счастья. Герлы

Орлов – Шелковскому 24.12.76

Игорь, дорогой!

Только что прочитал твоё письмо. Грустно мне, хочется зайти к тебе, посидеть просто так, но ты слишком далеко. <…>

В одном письме ты спрашиваешь о выставке Фёдора Васильевича. Я был на ней и ушёл под сильным впечатлением, хотя уже хорошо его знал. Это чувство было ещё усилено тем, что на выставку я пришёл из Третьяковки с выставки автопортретов13, которая поразила меня своей серостью. Правда, несколько очень сильных вещей всё же было: Антропов – XVIII в., Малевич, Петров-Водкин, Попова и ещё два-три автора. XIX век – пустота.

Недавно я видел очень хорошую выставку польского портрета XVI, XVII, XVIII веков. Я был буквально потрясён. Настолько неожиданно, самобытно и такая плотность талантов, что я в течение месяца ходил возбуждённым. Если ты помнишь, на выставке портрета в Москве года четыре назад было несколько вещей из Польши, и они производили очень сильное впечатление.

Слабее всего смотрелись портреты, сделанные под Париж или Лондон (имею в виду Гейнсборо). От них-то и пахло провинцией, хоть и написаны были борзой кистью. В это время в Речи Посполитой польская гордыня вознеслась очень высоко, и Париж не очень-то диктовал им моды, хоть и заставлял принимать себя к сведению. И вот, пожалуйста, на периферии Европы возникло такое оригинальное явление. А русская живопись XVIII века не есть ли такой же поразительный феномен. А живопись провинциальных художников XIX в., а Аргунов не подтверждал ли того, что искусство может быть не только в центрах, и не есть ли погоня за столичными лидерами ошибка. Подобная ошибке польских западников. Не похожи ли Герловины да и Ваня Чуйков на Гоголевского сапожника Ивана Петрова-Французова. Мне кажется, что в Москве сейчас есть силы и немалые, чтобы осознать себя как некое самобытное явление и не выпрашивать внимания у Запада, не переделываться под них, не надевать модные туфли на онучи. Меня очень огорчает Косолаповское рассуждение об «ошибках молодости». Мне очень нравились его работы, и если они не устраивают Нью-Йорк, то это не значит, что они ошибочны. Истина обитает не только в Нью-Йорке.