Переписка художников с журналом «А-Я». 1976-1981. Том 1

… С нашим проектом [журнала] теперь дела должны резко двинуться. Материалы ведь собраны и переведены (только кое-какие мелочи, поправки, детали остались). Нас задерживало незнание некоторых технических параметров издания – ведь и макет, и практически всё мы собирались делать здесь – только печатать там, у вас. Теперь Жак [Мелконян] и твои письма убедили А. [Алика Сидорова] в том, что это было негибко, сложно, непрактично и неудобно. Я это чувствовал, но А. почему-то очень боролся за экономичность, а я спорить с ним особенно не мог – ведь он делает, я же лишь помогаю. Так что теперь ждите материалов. …

Ты знаешь, что у нас была выставка в Милане. Сам по себе факт хороший, но, как мне сказал Ж. [Жак Мелконян], cо слов Габриэллы Монкада, эту выставку вряд ли кто смог посмотреть. Она сама ходила несколько раз, но каждый раз галерея была закрыта. Какая-то задрипанная галерея. Правда, в каталоге есть что-то вроде статьи – это хорошо. …

Ждём писем. Иван. Галя. Женя

Герловины – Шелковскому 21.04.78, Москва

Здравствуй! Игорь Шелковский.

Большое тебе спасибо за великолепный подарок, это самое интересное в настоящее время для нас – пластинки. Наверное, Сюзанна тебе посоветовала, она знает, что «Дженесис» – наша любимая группа. Она нам прислала письмо, где сообщила, что вы вместе ходили в общество Харе Кришна. Мне было очень странно слышать о подобном интересе с твоей стороны (хотя и приятно). Периодически Иван [Чуйков] и Алик [Сидоров] дают читать твои письма к ним, так что мы более или менее представляем твой образ жизни. …

26 мая (Валере в этот день исполнилось 33 года) должна была открыться выставка кинетистов (Инфантэ, Колейчук, Дорохов, Котов), Ивана [Чуйкова] и нас51. Участвовать в выставке пригласил нас Слава Колейчук, о чём кинетисты сразу же пожалели, особенно прагматичный Инфантэ, который не хотел излишних осложнений и, дьявол его знает, ещё чего. Ни о каких организационных делах нам не сообщали, а мы особенно и не настаивали. Каждый добывал для себя документы. Однако в последний момент мы узнали, что Пацюков даёт нам рекомендательное письмо от Дома народного творчества, и мы снова невольно стали участниками выставки.

Иван с самого начала занял странную и опечалившую нас позицию – отчуждения, т. к. он, во что бы то ни стало, хотел выставку, а из-за нас могло не получиться. Если бы хоть один из них сказал нам, точнее попросил, не принимать участия, а не отмалчивался и не избегал, мы бы и не ввязывались. За день до открытия пришла комиссия (МОСХ, Минист. культуры и местные боссы) и была от нас в ужасе, а всех остальных пропустили. Наше искусство назвали антисоветским, провокацией. Как точно они догадались – это действительно провокация, но не в том узком смысле слова, как подразумевали они, а провокация к размышлению, самоанализу и определению своей т. з. на мир. Мы выставили последние альбомы и игры. В то время, пока ходила комиссия, в Доме учёных проходил «Университет миллионов», нечто вроде политучёбы. И все эти «миллионы» столпились вокруг наших работ и азартно дискутировали, довольно доброжелательно и с большим интересом. Просили у нас телефон. Увидев это, администрация ещё больше перепугалась, стала гасить свет, требовать, чтобы мы немедленно сняли работы, а те, которые ещё висят, перевернули к стене. Что мы и сделали без всякой боли и тоски, уже готовые к подобной реакции. Альтернатива комиссии снять только наши работы или всю экспозицию была встречена художниками с некоторым недоумением. Ни один из участников не только не сожалел, но облегченно вздохнул про себя. Никто даже не помог собирать работы, уже делили освободившуюся стену.