Переписка М. А. Алданова и С. С. Постельникова

Мне кажется, что Суворов гордился неимоверно более своим умением кричать петухом, чем своим гением полководца. Тут мне приходит ужасная мысль: вдруг моя «История русской музыки» (временное название) окажется петушиным криком и одновременно лебединой песней моего литературного творчества?! Надеюсь, дорогой Марк Александрович, что Вы снисходительно улыбнетесь этой шутке.

Я никогда б не решился претендовать на самостоятельное суждение о возможности выхода в печать мной написанного, не предоставив судить об этом Вам, прежде всего; Ваше мнение мне всего дороже. Поэтому, покуда не будут написаны эти две решающие (и роковые) главы, я вполне понимаю, что никакого решения относительно написания книги принято быть не может. Мне ясна мысль: если мне удастся написать удовлетворительно (по Вашему мнению) эту книгу, то это было бы одним из самых значительных событий моей жизни, и мне особенно ценно и лестно было бы этим быть обязанным Вам.

Помимо денежного вопроса (которым я всё же не пренебрегаю), Вы не можете себе представить, каким счастливым подарком явилось бы для меня осуществление этой цели! Потому Юрок - не Юрок и пока еще не представилось места приказчика (я пишу серьезно), - с будущего понедельника я отправляюсь в Нац. Библиотеку и в Bibl. du Conservatoire для документации о библиографии, по маршруту, за который я сердечно Вас благодарю. В прошлое мое посещение

B[ibliotque] N[ationale] я ознакомился с Catalogue de Matiere, но в музыкальном отделении не был.

Только что звонил по телефону в Hotel Meurice, где мне ответили, что Mr. Hurok a quitte l’hotel. Madame Hurok est partie hier, reste M. Perper (le beau-fils de Mr. Hurok)[88]. Не мог добиться, приезжал ли вообще Юрок на днях или нет; впечатление такое, что последнее время его жена была одна. Думаю, что этим кончился эпизод с Ю[роком]. - Конечно, если б я проводил целые дни в выслеживании его в отеле, то может быть и увидел его, с тем же результатом; возможно, что он не получил моего письма, хотя я написал свой обратный адрес на конверте. Для очистки совести зайду в Meurice и попытаюсь узнать толком в чем дело. Кстати, припоминаю, что г-жа Сатина Вам писала, что репутацию Ю. неважная?!

Теперь отвечу Вам на вопросы. На первый вопрос: хочу ли я потратить немало времени на две главы, без гарантий со стороны издательства, я уже ответил Вам утвердительно; я думаю, что это не будет потерянным временем. 2-й вопрос: могу ли я это сделать без ущерба для моей работы пианиста? Тут ответить труднее: я занимаюсь обыкновенно, когда нет помех, утром: с 10 до завтрака, и от 34-х до семи вечера; вечером играю теперь редко; дома - не хочу злоупотреблять и утомлять маму и Ю.О. а если возвращаюсь обедать к маме, то уже ранее 10 в. не могу быть у себя. Если надо ходить в библиотеки, а это необходимо, то придется, во всяком случае, изменить, на время, расписание моих занятий. Но при всяком другом занятии на добывание заработка, это неизбежно. Когда у меня появится достаточный навык в работе, то я думаю, что обе вещи можно будет совместить, без особенного ущерба для музыки. Поэтому я предпочел бы писать книгу, чем, например, давать уроки.

Я нуждаюсь во времени, так как люблю хорошо исполненную работу. 3-й вопрос: о ком я напишу обе главы? Мне кажется правильной идея написать о Стравинском, но не может ли случиться, что рукопись, через издательство, попадет в его руки, и в случае, если ему не понравится, это повлияет на принятие книги, т. е. повлечет отказ? Как Вы думаете?

Композиторы, о которых я больше всего читал и которые мне ближе, это: Муссоргский, Ладов[89], Балакирев, Чайковский, Бородин, Римский-Корсаков. В современной музыке - я говорю о русской, французскую я знаю лучше - особенно со стороны советских композиторов - у меня есть большие пробелы в знании партитур, которые очень редко исполняются в Париже.

Но я думаю, что дело идет не о труде, посвященном специальному, детальному разбору всех сочинений, интересующих лишь профессионалов, а о главных, популярных вещах, иначе книга разрослась бы до слишком большого размера и не имела бы коммерческого успеха. Exégèse[90] всех сочинений сделать немыслимо в рамках одной книги, да и один год работы не будет достаточен, и гонорар также.

Писать, по памяти, о прослушанных мной в течение последнего двадцатилетия произведениях, я не считаю возможным, не прослушав их или не просмотрев хотя бы раз, а это, конечно, Вы правы, колоссальная работа. Рахманинова никогда не играют в Париже (кроме фортеп. концертов, которые я слышал), Стравинского чаще, но тоже редко, я знаю, конечно, его главные вещи. Хачатуряна - люблю за его восточный лиризм. Но, думаю, что главный интерес моей книги находился бы, скорее, в выявлении индивидуальности композиторов, a travers leur œuvre[91], чем в подробном разборе каждого сочинения, не так уж интересующем читателя «слова», а не нот. Думаю, что специалисты б не улыбались, кроме тех, которые улыбаются на всё!