Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Как я радуюсь, что Вы собираетесь в Неаполь; я ужасно люблю, когда Вы живете в Италии. Очень и мне бы хотелось не сидеть так упорно на месте, как я это делаю с некоторых пор, но опять-таки мои оперы причиной тому, что я не могу уезжать зимой из России. В нынешнем году меня удерживают “Чеpeвички”. В будущем пойдет “Чародейка”. Теперь я провожу, по крайней мере, семь часов дня за инструментовкой этой оперы. Но это работа мало утомительная; скорее, напротив, она наполняет приятным образом жизнь, нисколько не утомляя.

Будьте здоровы, дорогой, бесценный друг. Еще раз глубоко благодарю Вас. Дай Вам бог всякого благополучия.

Беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

Кажется, в прошлом письме я уже говорил, что дом, подаренный Вами Коле, мне очень, очень нравится.

347. Мекк - Чайковскому

Плещеево,

3 октября 1886 г.

Дорогой, несравненный друг мой! От всей души благодарю Вас за новое поздравление и также поздравляю Вас с третьего внучкою. Дай бог нашей молодой парочке радоваться и утешаться этим маленьким созданьицем, этим дорогим звеном их любви и счастья. Вы совершенно верно угадали, дорогой мой, что мое неудовольствие против Ануси совершенно сгладилось. Я так довольна их собственною приличною и вполне семейною нравственною жизнью, что я не хочу и вспоминать дурного прошлого, тем более, что в настоящем я его не вижу, а что касается жизни самого Коли, то, конечно, ее благоустроенность, приличность и счастье вообще в самой значительной степени составляет заслугу женщины, жены, и за это я Анну очень люблю и очень высоко ценю. Дай господи, чтобы так было всегда, чтобы никогда ничто не изменилось в этой тихой, хорошей семейной жизни. Теперь они оба поглощены своею новою радостью, новыми заботами о дорогом существе. Я была у них. Ануся смотрит молодцом, кормит сама, и, слава богу, теперь явилось достаточно молока, а первые дни я боялась, чтобы ей не пришлось отказаться от этой весьма дорогой обязанности матери. Завтра я еду на крестины своей первой внучки - Мекк; до сих пор у меня был только один внук Мекк, а это первая внучка Мекк; но вообще это двадцать первая внучка, - благодать божья!

Я ужасно рада, что Вам понравился Колин дом, милый друг мой, он, действительно, очень приличный и симпатичный домик.

В среду я уезжаю совсем, и до того времени уже не успею написать Вам еще, дорогой мой, а пошлю Вам свое сердечное прости со станции Клин, когда буду проезжать там, потому что я поеду через Петербург, но не остановлюсь в Петербурге нисколько; боюсь тамошнего холода и потому перееду со станции на станцию. Но вот горе: я не знаю, с которой стороны от железной дороги находится Майданово, и не знаю, куда мне посылать свои задушевные, горячие приветы Вам, мой милый, неизменный друг. Ах, боже мой, я чуть не забыла горячо, от всего сердца поблагодарить Вас, дорогой мой, за Ваш совет съездить на Кавказ и за Вашу готовность устроить мне большой комфорт на пути. Меня очень тянет в эту чудную природу и пугает только эта дальность расстояния и путешествие в экипаже, но очень может быть, что я всё-таки соберусь съездить в эту весьма привлекательную страну. А знаете, дорогой мой, куда я теперь замышляю съездить? - В Мадрид! И это очень легко сделать: из Парижа полутора суток езды, и есть спальные вагоны, а не правда ли, - интересная страна; при мысли об ней так и слышится Хота Аррагонеза, а какая это прелесть!

Но вообще говоря, мои фантазии сменяются так быстро, что я и не знаю еще, куда поеду. Знаю только одно, что меня всегда тянет страстно на юг - туда, где солнце и цветы не изменяют человеку круглый год. Природа и музыка - это мой культ. В них мое божество, мое обожание, мое наслаждение и счастье, счастье без конца, только они и удовлетворяют меня в жизни.

Будьте здоровы, мой милый, бесценный друг. Теперь напишу Вам из-за границы.

Как же Вы решили насчет дирижирования Вашей оперой самому? Но я не знаю, для чего Ваши друзья мучат Вас таким советом. По-моему, это не только излишне, но гораздо лучше не профанировать свою особу этим выступлением на эстраду, на глаза и суд всякой публики. Я считаю композитора слишком священною особою для того, чтобы выставляться так перед толпою. Простите, дорогой мой, если мое суждение некстати; нечаянно вырвалось. Всею душою горячо Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

Простите, что письмо написано так неопрятно, я очень тороплюсь, дел много.

348. Чайковский - Мекк

С. Майданово,

5 октября [1886 г.]

Милый, дорогой, бесценный друг!