Переплавка

— Вот видишь, Паша, молодёжь времени зря не теряет. Хочет посмотреть самое интересное. Ну что ж, на ваше счастье, последнее возбуждение закончилось…

Кирилл Андреевич поискал взглядом настенные часы.

— …закончилось два часа восемь минут назад.

— Неудачно? — поинтересовался Никита.

— Как обычно, — поправил его отец. — Поэтому небольшую экскурсию в лабораторию развёртки мы организовать можем. Минут так на десять пятнадцать. Паша, ты тут один справишься?

— Обижаете, Кирилл Андреевич.

— Тогда, идёмте за мной. Робик, ты тоже идёшь с нами, — и физик первым двинулся к выходу из комнаты.

— А почему она так называется: "лаборатория развёртки"? — спросил Паоло.

— Потому что в этой лаборатории мы пытаемся развернуть суперструны.

— А как вы их разворачиваете?

— Ого! Я вижу, в вас проснулся аппетит к квантовой физике. Это замечательно, — Воробьёв-старший бодро потёр руки. — Правда, знаний от этого не прибавилось, поэтому придется начать с самого начала. Итак, что вы знаете об устройстве материи на микроуровне?

— Довольно много, — ревниво заметил Паоло. — Мы знаем, что существуют две формы состояния вещества: материя и поле. Материя состоит из элементарных частиц, которые на самом деле имеют двойную природу: и частицы, и волны; а поля формируются за счёт квантов — порций энергии поля. Только для гравитационного поля это экспериментально не доказано, его квант опытным путём обнаружить до сих пор не удалось.

— Отличная подготовка, — одобрил Кирилл Андреевич. — Большинство ваших ровесников на Земле этого, скорее всего, в силу возраста ещё не знают.

Никита незаметно для спутников скорчил презрительную рожицу: он во всём этом разбирался ещё пару лет назад.

— Но про струны мы вообще ничего не слышали, — самокритично признался Паоло.

— Струны — это следующий шаг вглубь строения материи. Вот ты сказал: «частицы». А что такое частицы? Обычно их представляют как маленькие шарики. А мы считаем, что они — это особые колебания маленьких струн. Ведь колебанию струны соответствует определенная энергия. Верно?

— Верно, — подтвердил Паоло.

— Ну так вот. А формулу "е равно эм цэ кварат" вы, конечно, знаете.

— Кто ж её не знает, — усмехнулся Валерка.

— То есть получается, чем сильнее колебания, тем больше масса частицы? — предположил Паоло.

— Да, именно так. Так вот, когда возникла эта теория, сразу выяснилось, что в привычном четырёхмерном пространстве-времени она не работает. Для того, чтобы реальность соответствовала этой теории, нужно добавить в неё дополнительные измерения.

— И много? — поинтересовался Валерка.

— Сначала немного, но дальше пришлось добавлять больше. В итоге сейчас мы исходим из того, что мир существует в тридцати двух пространственных измерениях, плюс ещё время.

— Неслабо, — протянул Валерка.

Впечатлительный Паоло громко прицокнул языком.

— Вы, конечно, спросите меня, как же так может получиться, что мы живем в трёхмерном пространстве и никаких двадцати девяти не замечаем. Ответ заключается в том, что мы живем как бы на трехмерной проекции этого пространства. А в остальных измерениях оно свёрнуто. Вот потому мы этих дополнительных измерений и не замечаем. Но если удастся эти измерения развернуть… Понимаете теперь, почему "лаборатория развёртки"?

— Теперь, конечно, понимаем, — признался Валерка.

— Минутку, — физик свернул к очередной двери, она отъехала в сторону, открывая вход в другой коридор, вдвое уже того, по которому они шли перед этим. Вдали коридор упирался другие двери.

— Мы надеемся, что, научившись разворачивать свернутые измерения в пределах микромира, мы затем сможем делать это в более крупных масштабах. А это может дать ключ к межзвездным и даже межгалактическим перелётам. С обычными скоростями даже межзвёздные экспедиции лишены смысла. Вы ведь астрономы, сами знаете, сколько световых лет отделяет нас от самой ближайшей звезды.

— Четыре целых двадцать две сотых светового года, — одновременно выпалили Паоло и Валерка.

— Да-да, четыре с лишним световых года. А наши космические корабли, как вы понимаете, летают намного медленнее скорости света. Человечество оказывается запертым в Солнечной системе.

Кирилл Андреевич остановился возле двери, но не спешил её открывать. Развернувшись к ребятам, он продолжил:

— Конечно, и в ней есть ещё много интересного и неисследованного. Мы и Марс-то пока что толком не обжили. А дальше уже только одни научные станции, вроде вашей. Если не ошибаюсь, то мы только-только начинаем обживать облако Орта. Дальше пояса Койпера на постоянной основе человек ещё не забирался. Первую станцию на орбиту Эриды вывели лет где-то лет тридцать назад, «Квавар-1» и вообще каких-то три года. А в глубине облака Оорта постоянных станций, насколько мне известно нет?

— Пока нет, — Валерка особо подчеркнул голосом слово «пока». — Но экспедиции туда отправляются довольно часто.