Переплести судьбу

— Вам нужно это… это и это, изучайте, — Гута выложила на стол три книги и в который раз мечтательно посмотрела в сторону запретной части библиотеки. — Туда бы попасть. Там точно все ответы есть.

Глава 5

Когда несколько сотен лет назад завоеватели пришли на эти земли, общение с местными жителями, сидами, альвами, цвергами и прочими представителями лесной «элиты», не заладилось с самого начала. Читая некоторые исторические справки о временах покорения Дикого Леса, я все больше чувствовала, что проникаюсь симпатией не к людям, вынужденной гостьей потомков которых сейчас являюсь, а к аборигенам здешних земель, вынужденных уступать агрессивным пришельцам свои владения. Королевы и короли древних народов должны были заключать перемирие на очень невыгодных условиях, платить дань поработителям и… даже пополнять их гаремы красавицами фейри, эльвийками и дриадами (этого завоеватели совсем не чурались, несмотря на все витиеватые рассуждения о нечистоте лесной магии, напротив, любовные «подвиги» оккупантов описывались с особой, даже сладострастной скрупулезностью: «и воспылал лорд к древесной деве страстью невиданной, и возлег он с ней, непокорной, силой взяв ее, а на следующий день каялся в храме и лил слезы, оплакивая утраченную добродетель»). Захватчики представлялись рыцарями добра, дланями очищающими, несущими свет Чистых богов дикарям и всякой грязноте. Король Брун был как раз прямым потомком тех «героев». Ну, генетика — штука неумолимая.

Водились в лесу также и «нечистые» твари ши, крупные и мелкие, опасные и не очень, иногда больше напоминающие зверье, а не разумных существ: фо-а (*духи воды), глашаны (*коварные лесные духи, живущие у дорог), спригганны (*уродливые фейри, обитающие в древних руинах, дольменах и стерегущие клады) и множество других существ, о которых я постепенно узнавала из подробных бестиариев. Жаль, что иллюстрации были столь… чудовищны. Меня терзало смутное подозрение, что авторы бестиариев весьма тяготели к преувеличению.

Магия завоевателей и лесное волшебство считались несовместимыми. Со временем «чистые» маги научились защищаться от лесного колдовства и даже возводить между людскими городами и Лесом защитные магические стены. Судя по описание кровавых стычек между воинственными чащобными жителями и обитателями тех городов-крепостей, помогала защита не всегда. О, «дикари» были коварны и необразованны! Не понимали они благодати, несомой рыцарями света, и чистых богов всерьез не воспринимали. Тут же, противореча всем мейнстрим-постулатам, авторы фолиантов с восторгом описывали великолепные города альвов, подземные хоромы сидов, грады-рощи дриад и их сложную политическую иерархию, горные крепости цвергов и волшебные древо-поселения фейри. Я читала и наполнялась восхищением. Вот бы повидать все это! Неужели людям был заказан вход в Дикий Лес?

Нет, всякий мог войти в Лес, но это не гарантировало возвращения. Находились смельчаки, принимающие подданство лесных королей и королев, Повелителей и Повелительниц. «Опозоренный рыцарь не внял увещеваниям жрецов, покинул дом свой и ушел в чащу лесную. Там преклонил он колени перед Повелительницей Рощи и молвил: служить не могу тебе, о дева, однако прощу убежища и жизни простой и мирной. А Повелительница в ответ ему изрекла: Быть по сему. Оставайся. Не служи, но живи. Возьми в жены ту, кто первой обратит на тебя взгляд благосклонный, и быть твоим потомкам вольным лесным народом, а не рабами мертвых богов». Так вот. Кому чистые боги, а кому и мертвые. Приводились случаи, когда люди становились отшельниками и лекарями — лесными чаровниками и чаровницами, живущими на стыке двух культур и религий. Гута объяснила, что некоторым из них все же удавалось совместить несовместимое: людскую магию и лесное волшебство. И люди к ним ходили, несмотря на запреты, тайком, в случаях, когда официальная «чистая» магомедицина оказывалась бессильна. Такое каралось, иногда смертью.

Н-да, Илэль тяготела к врачеванию. Вкупе с ее легкой «непохожестью» и прогулками в окрестностях Леса это наверняка смотрелось подозрительно. Запах воображаемого «очищающего» костра все отчетливее щекотал мне ноздри.