Переплет 13 (ЛП)

— Что маленький придурок сделал на этот раз? — Потребовал Джонни, сокращая расстояние между собой и Гибси.

Я мысленно отметила, что он шел с той же легкой хромотой, которую я наблюдала в бесчисленных случаях.

Это было едва заметно, но если присмотреться достаточно внимательно, как я, казалось, постоянно делала, было ясно, что он пытался перенести вес на правую ногу.

Мой взгляд метался между всеми тремя; двигаясь от Ронана, который больше не дергал за ручку — фактически, он отошел на несколько шагов от двери — к Гибси, который улыбался, как чеширский кот, прежде чем приземлился и остановился на Джонни.

Серьезно, каким бы высоким ни был Гибси, Джонни возвышался над ним.

На его щеке была полоса засохшей грязи, которую он попытался смахнуть тыльной стороной свободной руки.

Его темно — каштановые волосы торчали в сорока разных направлениях. Наверное, от пота, мысленно отметила я, или от игры на улице под дождем.

Он стоял так, что я могла видеть его профиль сбоку и то, как он нахмурился еще сильнее, когда Гибси тихо заговорил ему на ухо.

Я не могла разобрать, о чем они говорили, и не хотела покидать убежище своего угла за пределами ванной, зная, что всегда могу запереться внутри, запереться в туалетной кабинке и позвонить Джоуи, если все обернется плохо.

Через несколько секунд тело Джонни заметно напряглось.

— Что?

Бросив пакет со льдом на землю, он сжал руки в кулаки по бокам, когда повернулся, чтобы посмотреть в стекло, открывая моему взгляду номер 13 на спине.

Он сделал шаг вперед, остановившись в шаге от двери, когда Гибси положил руку ему на плечо.

— Ты, блять, издеваешься надо мной! — взревел он, реагируя на то, что его друг шептал ему на ухо.

Голова Джонни повернулась в сторону Ронана, прежде чем быстро повернуться ко мне. Его глаза остановились на моем лице, и, черт возьми, он выглядел мертвенно-бледным.

Это был всего лишь мимолетный взгляд, и он быстро переключил свое внимание обратно на Ронана.

На этот раз я могла ясно слышать, что он говорил.

— Я собираюсь дать тебе фору в пять секунд, придурок, — прорычал он через стеклянную панель. — А потом собираюсь отрезать твой член и скормить его тебе.

— Пошел ты, Кавана, — крикнул Ронан в ответ, но его лицо было намного бледнее, чем раньше. — Ты не можешь прикоснуться ко мне.

— Один, — рявкнул Джонни. — Два, три, четыре…

— Чего ты ждешь? — Крикнул Гибси, ободряюще размахивая руками в воздухе. — Вперед, Форрест

Они действительно собирались драться?

Из-за меня?

Это действительно было из-за меня?

Этого не могло быть.

Они даже не знали меня.

Ни за что.

Мне не нравилась конфронтация, я не могла с ней справиться, и это выглядело так, будто вот — вот начнется снежный ком.

Решив отвлечь себя от ситуации, я развернулась на каблуках и бросилась в ванную, не останавливаясь, пока не оказалась в безопасности, спрятавшись в одной из кабинок, заперев за собой дверь.

Дрожащими руками я сбросила сумку с плеч, позволив ей стукнуться о кафельный пол.

Опустившись на закрытый туалет, я наклонилась вперед, уперлась локтями на колени и зарылась руками в волосы, пошатываясь.

Что, черт возьми, только что произошло?

Что это было?

Что бы я делала, если бы Джерард или Гибси, или как там его звали, не пришел?

Где бы я была сейчас?

Когда мой прежний адреналин спал, по моим щекам потекли слезы, но это было не потому, что я была расстроенная.

Хорошо, да, я была расстроенной, но мои слезы были слезами гнева.

На самом деле я взбешена.

Кем, черт возьми, Ронан Макгэрри себя возомнил?

Более того, кем он меня считал?

Приглашает меня в ванную с ним.

Боже, он выглядел так, будто действительно ожидал, что я скажу «да».

Сморгнув слезы, я сжала, а затем разжала кулаки, колени задрожали, когда гнев и унижение пронзили меня.

Я ненавидела людей.

Они были таким разочарованием.

И подумать только, бог заменил динозавров на человека. Он, должно быть, находился в ярости.

Проведя рукой по лицу, я быстро провела по влажным щекам и попыталась справиться со своими эмоциями.

Я была зла на себя за то, что была из тех людей, которые плачут, когда злятся.

Я хотела быть крикуном.

Крикун был намного лучше, чем плакса.

Мне также было противно на себя за то, что я замерзла.

Он не имел права поднимать на меня руки, и я ничего не сделала, чтобы остановить его.

Слов, казалось, было недостаточно для этого мальчика, и вместо того, чтобы пнуть его в мусор или оттолкнуть его руку, я замолчала, как и всегда.

Я должна была уже понять, что быть слабаком не приносит мне никакой пользы, и не сопротивляться тоже не вариант.

В ситуациях, подобных той, которая только что произошла, мне приходилось давать отпор.

Мне нужно было перестать позволять страху овладевать мной.

Я имела право постоять за себя.

Это не было раскачиванием лодки, чтобы защитить себя.

Я знала это, но проблема была в том, что каждый раз, когда я сталкивалась с конфронтацией или кризисом, мое тело — и мой разум — всегда реагировали одним и тем же сломанным инстинктом: замри.

Люди говорили об инстинкте борьбы или бегства.