Переплёт

— Теперь эта вещь принадлежит моему отцу. У них с де Хэвилендом договор.

— Нет! — Я бросился вперед. Пальцы коснулись края переплета, и нервные окончания взвизгнули, как от ожога. Люциан вовремя отпрянул и попятился к камину, смеясь. Книгу он держал за спиной, вне видимости, но я чувствовал ее присутствие так же явственно, как будто она была частью моего тела.

— Хочешь поиграть? Забавно, — промолвил он.

Я снова бросился на него и напоролся на его кулак. Жар выбил из меня весь воздух, комната закружилась, но мне удалось собраться и я стал теснить его к камину. Обхватил его руками и пнул коленом в пах; он согнулся пополам, хватая ртом воздух, и мне удалось выхватить заветный томик. Книга раскрылась в моих руках, но строки расплывались перед глазами: я видел их как сквозь дым; прищурился, пытаясь разобрать хоть слово, но взгляд не фокусировался.

— Ах ты мерзкий… — выдохнул Люциан и потянулся за колокольчиком.

Старик Дарне мою книгу не получит. Все что угодно, только не это. Я лихорадочно огляделся, но спрятать книгу было негде; они отнимут ее у меня…

В отчаянии я сдвинул ногой каминную решетку и сунул книгу в огонь.

Секунду та лежала нетронутая пламенем. В ушах звенело; я слышал голос Люциана, визгливый, искаженный, но не разбирал слов. Время остановилось, а потом длинный огненный язычок, неспешно подбиравшийся к книге, полыхнул и разгорелся мгновенно, как пролитое масло.

Искры пустились в пляс, и страницы запылали.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

XII

Зря мы забрели сюда тем вечером, когда серебристо-серый зимний день окрасился багрянцем умирающего солнца, клонившегося к горизонту за деревьями. Зря мы вообще ходили и лес и на тот берег озера, где, по слухам, деревенские нарыли ям и расставили капканы для браконьеров. Но капканы давно заржавели, застыли с открытыми пастями; наступишь на них, и они погружаются в груду прелых листьев, даже не щелкнув.

Кратчайший путь к дому лежал через лес, а я промерз до костей и спешил скорее вернуться. Целые дни напролет мы сажали колючую изгородь по верху дальнего поля, но взялись за дело слишком поздно, после вспашки, и земля, схваченная морозом, была комковатой. Сколько мы ни работали, согреться не получалось; воротник и шея были мокрыми от пота, но ветер задувал под одежду и врезался в кожу, как острое лезвие ножа. Скрежет лопаты, каждый ее стук болезненно отдавались в костях, и от холода боль только усиливалась. Колючие саженцы боярышника было неудобно брать руками, шипы цеплялись за телогрейку, и мне не хватало терпения отцепить их спокойно. Вдобавок ко всему я потерял две пуговицы — пришлось искать их в свежевырытой канаве. В погожий день работа, может, и спорилась бы, но сейчас каждое действие совершалось с усилием.

Когда мы закончили, пошел мелкий колючий снег; отец быстро окинул взглядом темный участок изгороди, высаженный за сегодня, и принялся собирать инструменты и бросать их в телегу.

— Пойдем, — сказал он, — я еще хотел накопать репы, но в такую погоду не стоит. Впрочем, это ненадолго. Лучше вернуться домой и переждать. Вот что я тебе скажу: починю-ка я пока ямкоделатель[4].

— Там цепь не в порядке, соскочила, — сказал и бросил свою лопату в телегу поверх остальных. — Придется ехать к кузнецу.

— Все равно проверю: заодно и узнаем, прав ты или нет. — Он сел на козлы. — Поехали.

Я задрал голову. Сквозь клочковатые облака просвечивало голубое небо; до темноты еще несколько часов, то есть до кормежки свиней времени полным-полно. Я видел, что снег вот-вот перестанет, да и ветер стих. Зима впереди, успеем еще насидеться в доме при свете лампы; на сегодня работа окончена, но возвращаться не хотелось, меня тянуло на дела поинтереснее.

— Фред Купер сегодня собирался охотиться с хорьками в Касл-Дауне и сказал, что я могу пойти с ним, если захочу…

Отец замотал лицо шарфом и пожал плечами, но глаза его понимающе блеснули.

— Как хочешь, — ответил он. — Все равно тебе сегодня делать больше нечего. Да и мама порадуется, коли принесешь ей пару кроликов.

— Ладно. — Я побежал вниз по холму к тропинке, ведущей через долину, наслаждаясь внезапной свободой. Отец щелкнул языком, погоняя лошадь, и колеса повозки бодро затарахтели по дороге.

Когда я отыскал Купера, тот уже обошел нижний участок, но не поймал ни одного кролика, однако, прочесав периметр земель лорда Арчимбольта, мы нашли много нор и наловили прилично. Солнце садилось, Фред уже сажал хорьков в ящик, и тут мы увидели, что к нам бежит девушка. Ее силуэт темнел на фоне пылающих полосатых облаков, и на миг мое сердце подскочило — я решил, что это Пераннон Купер. Но потом разглядел в бежавшей Альту. Та помахала и окликнула меня, по порыв холодного ветра подхватил и унес ее слова.

— …больше не могу там сидеть, — запыхавшись, выпалила она, подбежав ближе, и, сделав шутливый книксен, по-дружески поздоровалась с Фредом. — Мама сказала доделать дела и идти к тебе, помочь донести кроликов.

— Трех кроликов я и сам донесу, пигалица, — ответил я.

Она улыбнулась и повернулась к Фреду, откинув с лица растрепавшиеся пряди волос.