Переплетение миров

Сергей очень привык, привязался к Ворону, сдружился с ним и за столь короткий срок стал считать чуть ли не отцом, вместо настоящего, у которого вечно не находилось времени на него в другой реальности.

– Для начала обнажись, – Ворон грустно ухмыльнулся, – Ты пришел в этот мир голым, голым с него и уйдешь. Не бойся, я не смотрю. Одежда может серьезно нарушить переход, став своеобразным якорем в том времени, в котором она была создана.

Чтобы не смущать Сергея, Хранитель Фаэтона поспешно отвернулся, и, насвистывая мелодию только ему знакомой песни, медленно пошел прочь по каменистому берегу озера к древнему, истертому сталагмиту правильной формы, расположенного на вершине нескольких покатых ступенек.

Освещаемый призрачным светом учитель казался очень одиноким и брошенным существом, не смотря на былое величие его народа.

Сергей неспешно обнажился, растягивая момент расставания, представ в костюме Адама в призрачном свете озера.

– Что дальше? – сглатывая предательский ком в горле, спросил он.

– Зайди в озеро. Не бойся, это не оскорбит Дух Горы. Ты ведь не со зла это делаешь и не по глупости, а по необходимости, – не оборачиваясь, Ворон многозначительно поднял палец вверх.

Только подождав, пока Сергей погрузиться по грудь в теплую воду, он наконец-то позволил себе обернуться и кротко улыбнулся.

– Помни, Сергей. Моя сила, которую ты получишь в момент перехода, многократно увеличит силу твоей души и сделает новым Хранителем Фаэтона. Но давно нет этой планеты, лишь гордое название, продолжает витать над поясом астероидов, на месте ее прежнего расположения. Но нет сейчас Хранителя и у Земли, в тот час, когда он ей действительно нужен. Очень много веков, со времен рода Атлантов, эта планета была пуста и бесконтрольна, что делало ее уязвимым к враждебным силам и процессам, протекающим по ее поверхности. Хранитель Планеты должен быть тем лидером, за которым в едином порыве целая раса будет готова сорваться в бой с любым противником и преодолеть любые препятствия. Но пусть данная Создателем, мною и его величеством случаем, мощь не пьянит тебя. Пока ты не ведаешь ее границ, она скорее опасна для носителя, как опасна граната с полувыдернутой чекой, в руках младенца.

Ворон двумя руками облокотился о древний алтарь, задрожавший от его касания, порождая чувствующуюся Сергеем сквозь воду озера дрожь всей горы:

– Ты молод, горяч и… добр. И доброта твоя – самое сильное и одновременно уязвимое место. Если ты будешь помогать всем и вся направо и налево, бесконтрольно тратя силу души на мелочи, ты можешь потерять всю свою мощь, так необходимую в момент большой опасности. В нужный момент, когда Земле действительно понадобиться помощь, ты не обнаружишь внутри ее необходимого запаса.

– Ворон, – начал Сергей, – я…

– Ничего не говори, мой дорогой друг, – Гермес улыбнулся, – не усложняй и без того не простую ситуацию. Я вспомнил немногое, там, в мертвом городе, у статуи поставленной мне после смерти с перечислением всех рангов, подвигов и заслуг на табличке… но этого оказалось достаточно, чтобы осознать текущее свое, бедственное положение и сквозь внутреннюю борьбу смириться с ним. Как озарение снизошло на меня. Я вспомнил в тот миг, что давно мертв, Сергей. И стал мертвым еще до использования Апокрифа. Я не застал момент окончательного поражения моего народа, и кто-то другой вселил в меня ложные воспоминания, свидетелем которых я не был. Картина разрушения родной планеты, показанная мною в степях, не являлась проекцией из моей жизни. Это странно и отвратительно, когда кто-то, помимо воли, лезет в сокровенное, личное, но факт вмешательства остается фактом. Я умер так!

Гермес взмахнул рукой, и над фосфоресцирующей, дрожащей гладью озера развернулось призрачное продолжение уже виденной Сергеем неоконченной битвы:

Гермес возглавлял неровный строй бегущих в атаку каменных людей. Зеленый щит мерцал и трещал от множества попаданий лучей из раздвоенных копий атлантов, заставляя отражённые лучи разрядов рикошетить обратно по стреляющим, и выкашивать целые просеки в рядах наступающих первородных.

С двух сторон в великом множестве летели лучи и трассеры, виднелись сферические взрывы древних гранат в рядах каменных людей и блистающие сфинксы, выпускающие эти смертоносные заряды из устройств на своей спине, напомнивших Сергею строенные минометы.

Сфинксы стремительно крошили и топтали механическими лапами захваченных в когти фаэтонцев.

Беззвучно дрожала земля от грозного топота каменных ног. Ни смотря на потери, могучей лавиной смерти каменные люди врубились в ряды противника.

Фаэтонцы легко перемалывая высокие, хрупкие, тела атлантов под многокилограмовыми, проворными ногами, отсекая блестящими мечами и копьями пехоту от спасительной техники, растаптывая шлемы врага в виде голов животных в бесформенные, грязные блюдца, вместе с заключенными внутри головами первородных.