Переплетенные

Ромео округляет глаза. Он выбит из колеи, и я умираю от желания поиздеваться над ним. Он определенно заслужил это после всех своих дурацких шуточек обо мне и моей девочке.

— Такер в пути сюда, — сообщает През, разрушая мой план расплаты.

— Какого хера он здесь забыл?

Мысль о том, что я снова увижу этого слизняка, портит мне настроение.

— У него есть для тебя информация о Кэденс.

— Неужели этот мудак не знает, как взять телефон в руки и отправить чертово сообщение? Иисус Христос.

Он вздергивает подбородок, и я вижу, что девочки возвращаются из кухни с кофе. Они смотрят в нашу сторону, прежде чем сесть за барную стойку.

Ромео кивает на Карину.

— Просто хотел предупредить тебя на случай, если ты захочешь, чтобы твоя женщина надела на себя больше одежды.

Я смотрю на свою девушку, одетую в носки и одну из моих футболок, которая доходит ей до колен и ничего больше. Она идеальна.

— Нет. Плевать мне на то, что он о нас думает.

Я не отрываю от нее глаз и Карина, должно быть, чувствует тяжесть моего взгляда, потому что поворачивается и одаривает меня мягкой, милой улыбкой.

Я не хочу, чтобы хоть что-либо стерло эту улыбку с ее лица. Когда Ромео встает, чтобы присоединиться к девочкам, я останавливаю его, положив руку ему на плечо.

— Присмотри за Кариной. Я встречусь с ним на улице. Не хочу, чтобы он расстроил ее сегодня.

— Да, хорошо.

— Эй, раньше или позже я заявлю права на ее задницу.

— Вот как? Как прошел разговор?

Трудно сказать, он насмехается надо мной или ему, действительно, интересно.

— Не твое собачье дело.

Он снова смотрит на Афину.

— Ох, может устроим двойную церемонию, През?

В ответ на это я получаю резкий взгляд.

— Отъебись.

После короткого разговора с Кариной, я выхожу на улицу, где жду Такера. Он подъезжает примерно через пятнадцать минут. Мудак не в восторге от того, что я жду его снаружи.

Карина

— Не могу поверить, что ты все еще здесь.

Афина не в восторге от моего резкого шепота. Она кривит губы в хитрой усмешке, но у меня не получается расспросить ее дальше.

Большими руками Данте обхватывает меня за плечи, и губами касается моего уха.

— Малышка, мне нужно уладить кое-какие дела на улице. Ты будешь в порядке, оставшись здесь одна на несколько минут?

— Конечно.

Я замечаю, что Ромео присоединяется к нам, и не знаю, как к этому отношусь. Слишком странно думать о моей лучшей подруге и Ромео... фу.

Все мои опасения по поводу того, что, черт возьми, между ними происходит, уносятся прочь, когда я замечаю Удачу, входящего в общую зону.

— Я сейчас вернусь.

Афина так увлечена Ромео, что даже не замечает моего ухода.

— Удача?

Он останавливается и искренне мне улыбается. Я застываю на месте, ослепленная вспышками воспоминаний с прошлой ночи.

Руки Удачи на моей груди.

То, как он умело связывает мои запястья.

Его глубокий теплый голос эхом отдается напротив моего уха.

Жар обжигает мои щеки от воспоминаний. Смогу ли я снова смотреть на него, не краснея?

— Карина? Ты в порядке? — спрашивает он, подходя ближе.

Я втягиваю воздух и поднимаю подбородок.

— Мы можем поговорить?

Он смотрит на меня, потом оглядывает комнату.

— Где Данте?

— На улице.

Он мягко кладет руку мне на плечо и ведет в коридор.

— В чем дело, милая?

Он такой хороший, что делает только все хуже от того, как все закончилось прошлой ночью.

— Мне жаль, — выпаливаю я.

Я рискую взглянуть ему в глаза и вижу в них только беспокойство.

— Тут не о чем сожалеть. Я говорил тебе, что мы не будем делать ничего, что тебе не понравится.

— Я знаю. Я хотела, чтобы ты... сделал... но я просто...

В его глазах вспыхивает жар, останавливая лепет, вырывающийся из моего рта.

— Тебе понравилось?

— Что?

— Веревки?

— О, да. Думаю, да. Это искусно. Разговор о подвешивании звучал круто.

Всего на пару секунд он поднимает руку и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.

— Ты особенная, Карина. Надеюсь, Данте всегда хорошо с тобой обходится.

Я не уверена, это вопрос, беспокойство или утверждение, поэтому отвечаю:

— Так и есть.

— Когда будете готовы, ребята, приходите на следующий урок. Я скажу и ему.

— Окей.

Я смотрю, как он уходит, чувствуя, что у нас будут два совершенно разных разговора.

Данте

Такер, должно быть, нагнулся и нашел свои яйца с тех пор, как я видел его в последний раз. Он хмурится, как будто помнит, что мы практически семья, и ему не слишком нравится эта идея.

То же дерьмо.

Он бросает в меня лист бумаги.

— Я достал номер Кэденс.

— И? — его пустое выражение лица так и умоляет меня ударить по нему кулаком. — Ты уже говорил с ней об этом?

Нахальный ублюдок сжимает челюсть, прежде чем ответить:

— Да. Это было очень неприятно.

— Жизнь станет намного неприятнее, если ты не прекратишь заставлять меня задавать тебе вопросы. Скажи мне, черт возьми то, что я хочу знать, и уходи.

Наконец, он отбрасывает прочь свое дерьмовое отношение к ситуации.

— Сначала она разозлилась и повесила трубку. Но затем перезвонила и сказала, что очень взволнована и хочет встретиться с Кариной.

— Отлично.