Переполох под омелой (ЛП)

И почему Офелия вообще на меня сердилась? Это она... она, что? Занималась сексом по телефону с одним человеком, а на следующий день уже трахалась с другим? «Ты поступил также, идиот». И это я был тем, кто схватил ее тогда. Я потер руками лицо, испытывая разочарование. Неудивительно, что Офелия подумала, словно я играл с ней.

Но почему меня это так сильно беспокоило? Она была всего лишь простой женщиной, с которой я пару раз разговаривал.

И занимался самым взрывоопасным сексом.

Я выкинул эту мысль из головы. Мне не нужна Офелия. Что с того, что она смешная. И горячая. Еще любит кошек и Гарри Поттера, ко всему прочему являясь самой забавной женщиной, которая у меня когда-либо была? А у меня их было множество. Я проигнорировал тихий голос в моей голове, нашептывающий, что, вероятно, это все же имело значение, и отправился в душ.

Стоя под теплыми струями, я убеждал себя во лжи. Словно Офелия – не самое красивое создание, которое я когда-либо видел. И что я отчаянно не желал проводить с ней время и трогать каждый ее дюйм. Что не желал выяснять, сколько у нас общего, а в чем мы расходимся. Я уверял себя, что мне никогда не будет интересно, какой она предпочитает кофе, и что ей нравится из еды. Или какой у нее любимый цвет, каким шампунем она пользуется, чтобы ее волосы так чертовски прекрасно пахли.

К тому времени, как я лег в кровать, я убедил себя, что мне совершенно плевать на нее, и что я уже забуду про Офелию к тому времени, как проснусь.

*** 

Жалость.

Какая жалость.

Рождественские украшения? Жалкие.

Рождественские песни? Жалкие.

Рождественские фильмы? Жалкие.

Рождественская еда? Жалкая.

Все? Жалкое.

Я опустился на диван и скрестил руки на груди. Пнув полупустую коробку из-под пиццы, лежащую на полу, я продолжал сокрушаться, насколько все вокруг жалкое.

Прошло уже три дня молчания. Ни слова от Офелии. Впрочем, я видел ее. Видел все время. Днем я наблюдал за ней через окно – она вела себя так, словно совсем ничего не случилось, а ночью я видел ее во сне – обнаженную и извивающуюся подо мной.

Что еще хуже, я испытывал скуку. У меня не было никаких поводов для встреч и не было Картера рядом, чтобы сделать меня счастливым. По телевизору было нечего смотреть, а все рождественские покупки уже были сделаны. Никакая книга не могла удержать мой интерес, и даже пицца утратила свою привлекательность.

Я подошел к телефону, лежащему на кофейном столике, и проверил, не отключил ли его случайно, а потом просмотрел свои сообщения – вдруг упустил что-нибудь от Офелии. Ничего.

Я звонил ей шесть раз и отправил двенадцать сообщений. Я установил лимит на четыре смс в день, поскольку пять уже могли бы считаться сталкерством. Выругавшись про себя, я стал печатать.

Я: Как бы ты назвала кучу котят?

Я: Мяульбрус.

Я сел и принялся ждать. Крошечный проблеск надежды, что на этот раз она ответит все еще жил во мне.

Я: Давай, Кошачий Вор. Перестань упрямиться.

По правде, я не знал, как достучаться до нее. Покачав головой, я кинул телефон на стол, а потом поднялся и подошел к окну. Этим утром в ее квартире не было никакого движения.

Я обернулся, заметив, что Бо просыпается после его утреннего сна.

– Что мне делать, приятель? – я наблюдал, как он потянулся и, клянусь, закатил глаза, прежде чем спрыгнуть с дивана и направиться к моему чертежному столу. Бо уложил свою задницу прямо на маску с увядшей омелой, которую я носил на балу, и посмотрел на меня. Я отвел взгляд. Бо мяукнул, и я снова посмотрел на него. И тут Борегард покатил по столу один из маркеров, медленно приближая его к краю. Когда тот упал на пол, в моей голове родилась идея.

– Бо, – произнес я, целуя его в макушку. – Ты – чертов гений. 

ГЛАВА 14 Офелия

Одна вещь, которую стоит знать обо мне?

Я могу притворяться, что все чертовски прекрасно. Буду сидеть за столом и писать норму слов в день, как всегда делала. Я использовала свое писательство как убежище, доспехи, поэтому вы никогда не увидите меня несчастной. Я слышала, как постоянно пищит мой телефон, сообщая о новом сообщении, но никто не застанет меня за их чтением – несмотря на то, что я чувствовала себя пустой без них. По мне невозможно понять, что внутри меня разрасталась огромная дыра. Я не нажимала кнопку принятия вызова, даже если сильно хотела – особенно ночью, когда мне одиноко в постели. Только там я снимала свои доспехи, позволяя себе читать смс от Хэна.

Некоторые из них были извиняющимися, некоторые – случайными шутками. Какие-то требовательными. Но когда я просыпалась следующим утром, я снова притворялась.

– Остин? – позвала я его, направившись на кухню. Его нигде не было видно, а значит, он снова с Хендриксом, чтобы стать Бо.

Вздохнув, я все равно положила ему завтрак на тарелку. Остин придет, когда ему захочется.

Я ела мюсли и ждала, пока приготовится мой кофе. Я была готова закончить эту чертову рождественскую книгу и все, о чем она мне напоминала.