Переполох в Академии Граней. Это кто ещё попал!

— Вы что, её видите? — нервно сглатываю я.

— А чего такую красотку и не видеть? — подперев локтем голову, Раманюк глядит то на меня, то на Фло. — И давно она у тебя в таком состоянии?

— Сутки, наверное, — осторожно выдаю я, как сапёр, прощупывая возможные направления беседы.

— Я могу больше не прятаться? — тут же возникает Флоренс и прыгает обратно на стол.

— Можно подумать, ты всё это время в засаде сидела, — огрызаюсь я на неё.

— Ты её ещё и понимаешь? — в этот раз мы с лисой удостоились поднятия обеих бровей куратора.

— Браво, — Фло садится на попу и аплодирует.

— Понимаю, и иногда жалею об этом, — поджимая губы, отвечаю я.

И замираю в ожидании ответа Раманюк. Вдруг то, что у меня с пиримом настолько плотная связь, что я её слышу, означает лишь одно. Что я подселенец. И сейчас я себя выдала с головой.

— Какой интересный эффект от поздней инициации, — задумчиво протянула дэра, кивая каким-то своим мыслям.

— То есть это норма? — в воодушевлении перевожу взгляд с Фло на куратора и обратно.

— Я бы не сказала, что норма, — пожимает плечами Раманюк. — Инициации происходят в раннем возрасте. Уже с семи лет носители входят в контакт со своими стражами. Полная активация происходит к шестнадцати годам. А вот призыву обучаются уже на первом курсе академии. Раньше этого делать не стоит, дабы необученный носитель не ранил окружающих.

— Но случаются поздние активации, как у меня? Я не исключение? — уточняю я.

Куратор стучит пальцем по своим рогам.

— Я тоже прошла позднюю инициацию. Только в отличие от тебя, на радостях решила сразу же призвать моего Буваги и поплатилась.

Она замолкает. Смотрит невидящим взглядом на пол, туда, где валяется сброшенный Фло планшет. Мы с лисой переглядываемся непонимающими взглядами, но ни она, ни я — не произносим ни слова.

— Что мы знаем о пиримах? — Раманюк прерывает молчание неожиданным вопросом, наклоняется и поднимает планшет. И продолжает, явно не рассчитывая на мой ответ: — После первого прорыва Граней в наш мир вместе с тварями Загранья пришли и пиримы. Эти сущности связаны с сознанием носителя на каком-то тонком уровне. Мы до сих пор не до конца изучили, почему у одних людей есть стражи, а к другим они так и не приходят. Но не суть. После инициации Пирим растёт и развивается. Поначалу он привязан к носителю, практически не имеет физического воплощения и может противостоять врагам лишь магически.

Она, не глядя на нас, крутит в руках планшет. Но я уверена — ни строчки на нём не видит. То, что кажется лекцией, на самом деле оказывается историей, что связана конкретно с ней. Осталось только понять — как?

— Мы не знаем, что является толчком, но в определённый момент пирим отделяется от носителя и приобретает физическое воплощение, — по линзам очков куратора пробегают блики, когда она наконец-то поднимает на нас взгляд. — Но если призыв совершить слишком рано, без теоретической подготовки, то может произойти всё, что угодно. В моём случае — Буваги попытался захватить моё тело.

Я бросаю быстрый взгляд на её рога, и до меня доходит. Раманюк не представитель другой расы существ. Она жертва собственной самонадеянности.

— Это больно? — невольно вырывается у меня.

— Я не хочу призываться, — почему-то испуганно пищит Фло и прыгает мне на грудь, съёживаясь до размеров котёнка. — Мне нравится моё тело, а твоё себе оставь!

— Хороший пирим, заботится о хозяйке, — одобрительно кивает дэра, не отвечая на мой вопрос.

Хотя мне и без этого ответа всё понятно. Сквозь тщательно удерживаемую маску благодушия пробиваются истинные эмоции сидящей передо мной женщины. Не знаю, сколько времени прошло с того момента, но Раманюк до сих пор больно вспоминать о последствиях своей ошибки.

— В общем, о пиримах поговорили, — внезапно хлопает она руками по столу. Атмосфера в комнате из гнетущей тут же преобразуется в рабочую. — Но лисичку твою надо проверить на потенциал и чистоту. Настораживает меня её длительная активация.

— Я сегодня мылась, я чистая! — отчаянно верещит Фло, забираясь мне на шею, под воротник рубашки.

И вот это вызывает подозрения уже у меня.

— Прекрати, ты ведёшь себя странно, — выдыхаю сквозь сжатые зубы и ловлю рыжую трусиху за загривок.

Сдёргиваю с себя и строго смотрю ей в глаза.

— Чего это она? — удивлённо спрашивает меня Раманюк и, проводя манипуляции со столом, выставляет какие-то режимы.

— Говорит, что чистая, мылась сегодня, — я передаю послание Фло, отводя взгляд от умоляюще смотрящих на меня глазок.

— Милая, это не больно, — в голосе дэры убойная доза успокоения, но Флоренс продолжает затравлено смотреть на меня. — Клади её сюда.

Раманюк разводит руками над загоревшейся красным светом столешницей.

Тревожный цвет зарождает во мне сомнения, и я тихо спрашиваю у трусихи:

— Чего боишься?

— Предчувствие, — растерянно пищит она в ответ.

— Не убедительно! — злюсь я, но на стол плутовку кладу максимально бережно. Лишь под конец не вежливо подпихивая под попу.

Над Фло смыкается прозрачно-розовый купол, и в этот момент моя лисица верещит от боли. Захлёбывается жалобным плачем, и я срываюсь к ней на помощь.