Перепутаны наши следы

– Я поняла, – сказала Галя, когда они отошли от окошка. – Так мы ничего не узнаем. Секретарь тоже начнет юлить и осторожничать. И скажет, что таких справок они не дают. А если мы прямо заявим, зачем пришли, так любыми средствами отвертятся, потому что тут репутация заведения примешается, а то и вообще – криминал… И ничего мы не узнаем. По-другому как-то надо. – Она решительно сжала губы и сощурилась, соображая: – Может, мне как бы журналисткой прийти, а? – Галя уже снова привычно выдавала идеи для вывода семьи из трудного положения. – Ну, загримируюсь поярче, оденусь так, чтоб не узнали… А то вдруг сейчас кто-то запомнит – скажут, эта баба уже приходила… Значит, вроде я журналистка, и приду к главврачу, вроде репортаж о роддоме хочу написать. – Галя на секунду задумалась. – Скажем, «Роддом вчера – роддом сегодня»… А? Или документальное кино снять?

– Ну да, – не очень уверенно реагировал муж. – Может быть.

– Ну пойдем домой, – вздохнула Галина. – Пообедаем и все обмозгуем. Не падай духом, Игорек, – подмигнула она. – Мы еще выведем их на чистую воду.

– А ты что же, скандала хочешь? – испуганно уточнил Игорь.

– Нет!.. Нет, вряд ли… Это уж если совсем выхода не будет. Так-то я сына хочу найти, просто удостовериться, что жив, что все у него в порядке… Больше ничего… – объяснила поникшая Галина.

– Ну и хорошо, что без скандала, – приобнял ее успокоенный миролюбец. – Пойдем пока домой, Галка.

* * *

Еще через несколько дней в шикарном парике, с агрессивным макияжем – длинные стрелки, темные тени, алые губы, – совсем на себя не похожая, Галя сидела в кабинете главврача роддома Кулаковой, прилежно записывая под диктовку фамилии сотрудников, работающих более десяти лет. По телефону удалось уболтать сначала секретаршу, потом и начальницу. Хотим, дескать, снять о вас фильм, показать роддом в развитии… Кулакова идею одобрила, согласилась принять редактора студии, который подъедет якобы для сбора первичного материала и предварительных интервью с сотрудниками. В образе редактора и явилась сюда загримированная под женщину вамп Галина.

Для завязки отношений – дорогой виски, элитные конфеты. На комплименты не скупилась. А просьба – самая простая: посмотреть что-то из архива, заглянуть в личные дела сотрудников, которые давно здесь трудятся, – вот, собственно, и все для начала. Ну, побеседовать еще потом с кем-нибудь, материал пособирать для сценария…

Галя сама себе удивлялась и опомниться не могла от своего легкого успеха. Покопалась в документах, сфотографировала украдкой дела тех, кто работал в год рождения Аленки… Все получилось даже лучше, чем они с Игорем рассчитывали.

Дома она всматривалась в фотографии.

– Ну что? Помнишь кого-то? Узнаешь? – теребил ее Игорь. Она сомневалась. Вглядывалась, перебирая, пытаясь оживить в памяти впечатления тех тревожных и счастливых дней, когда они не без трудностей стали родителями новорожденной дочки. И когда, как теперь думали, имели несчастье потерять в этом роддоме своего сына.

– Да, – сказала Галя, – вот эту я помню. Кажется. Ее одну вроде и запомнила, потому что она была особенно добра и внимательна.

Муж набрал номер справочной.

– Можно узнать, как работает санитарка Крайнова?

– А что вы хотели?

– Поблагодарить хотим за внимание и заботу! – преувеличенно бодро откликнулся Игорь.

Там помолчали, сверялись с расписанием.

– На этой неделе Крайнова выходит каждый день с утра и до шести вечера.

– Отлично, – обрадовался Игорь. – И спасибо вам большое.

На другой же день они снова топтались возле регистратуры роддома с букетом и конфетами. Уговорили медсестру пригласить санитарку.

– Это вам, – сказала Галя растерянной женщине. Та приняла дары, слабо улыбаясь. – Отойдем вон туда, на диванчик. – И они втроем направились в угол холла, где за колонной притулился почти совсем скрытый от глаз регистраторш диван.

– Не припомню, – бормотала санитарка, чуть потрясая головой, пытаясь уловить в лице Галины что-нибудь знакомое. – Рожали у нас?

– Рожала. Только давно уже. Десять лет назад. Не помните меня?

– Н-нет… – Санитарка вглядывалась в Галю все пристальнее. – Давно, говорите?

– Ну да. У меня кесарево было. Вы мне очень помогали. Понимаете, я тогда не знала, а теперь выяснилось… Да давайте присядем. – Они сели. Игорь стоял рядом, молчал, не сомневаясь, что жена одна объяснится лучше. – Понимаете, у нас такое дело… Вы тогда были самой отзывчивой, самой внимательной… Ну, в общем, нам помощь нужна, а мы не знаем… пока… – Галя сделала упор на это «пока»; она чувствовала, что демонстрировать свою беспомощность в их положении нельзя. – Пока не знаем, с чего начать. В общем, оказалось, что ребенок, которого мы воспитываем десять лет, он… то есть это она, наша девочка, Аленка… Так вот, оказалось, что Аленка как бы не наша, а наш ребенок почему-то остался здесь…

– Да вы что же, – в ужасе отпрянула Крайнова, – куда девочку-то хотите теперь девать?

– Нет-нет! Вы не так поняли, – заторопилась Галина. – Дочь мы любим и никому не отдадим. Но сердце не на месте: ведь другой ребенок вроде тоже наш. А мы совсем ничего о нем не знаем.