Перепутаны наши следы

На сей раз она выдавала себя за сотрудницу социально-педагогической службы, собирающую сведения о детях из неполных семей. Бабушки отчитывались охотно, словно ждали, что к ним придут расспрашивать о житье-бытье девочки Ани. «Один раз шла поддатая, Аньку перед собой в спину толкала, – рассказывала одна из соседок. – Я ее спрашиваю, откуда, дескать, идете, никак по магазинам ходили? А она мне: я, мол, эту дармоедку с продленки забирала. А времени-то уж чуть не восемь часов. Где девчонка была? Где она с ней таскалась? Неизвестно. Я ей говорю, ты, мол, Надя, чего ж девочку пихаешь, хорошая же девочка. А Анечка-то идет и чуть не плачет, но терпит, молчит. Она вообще-то молчунья, головку опустит – и весь ответ. А тут, вижу, едва девчонка сдерживается. Так я и говорю Надьке-то: чего, мол? А она мне: да мне бы, говорит, ее хоть с глаз долой! Вот… Представляете? Это дочь-то… Хоть с глаз, говорит, долой, я, говорит, ее вообще хочу к отцу отправить. А сама уж завелась, как про отца, про своего то есть мужа, вспомнила. И уж кричит прямо! Как же, кричит, нужна она папаше уж больно! Одной, мол, приходится девку тянуть, а где столько денег брать? Ей же то то, то это… А зарабатывает Надька ведь и правда копейки. Да она же ни на одной работе удержаться не может…»

Соседки дружно поддакивали, кивали. И Галя озабоченно кивала: так, так, так и запишем…

– А вы что же, – вдруг поинтересовалась бабушка, которая только что так охотно рассказывала про Надежду. – Хотите забрать, что ли, девочку-то от матери? – Она с сомнением поджимала губы. – Как же ребенка от матери-то забирать? Все ж она ей мать родная…

Соседки кивали, соглашаясь.

– Да нет, зачем так сразу… – уклонилась Галина. – Просто собираем информацию. Нам ведь главное, чтобы детям в семьях жилось нормально.

– А Надьку-то откуда только уже не выгоняли! – оживились старушки, успокоенные Галиным ответом. – Она ж нигде не держится больше полугода!

– Да пьянь она, чего говорить!

– А Анька тихая у нее. Плохого про девчонку ничего не скажешь…

– А теперь Надька в магазине в нашем, в «стекляшке», уборщицей работает. Да больно жалится, что убивается, мол, как батрак, за копейки. Видать, снова попрут скоро…

– Так чего ж! Надька-то на инженера училась, у нее ж образование!

– На инженера училась! Только не выучилась.

– Теперь говорит, дескать, не пробиться честному человеку. Говорит, в магазине ее гоняют. Сволочи, говорит. А Анька, мол, спиногрызка, только корми ее и одевай.

Старушки наперебой ябедничали, а для Гали, с разворачиванием перед ее глазами печальной картины жизни дочери, все яснее становилось, что это судьба, что судьба дает ей наконец шанс позаботиться об этом своем ребенке. И душа матери изнывала от тоски за дочь.

* * *

И опять, скрываясь от домочадцев, в своей комнате шептались Игорь и Галя. Теперь главным было устроить знакомство с Надеждой, а потом как-то познакомиться и с Анечкой. Вот это казалось самым страшным. Они пока решили не думать, а сосредоточились на том, говорить или не говорить Аниной матери все как есть. Нужно ли рассказать всю правду о том, что они знают о ее афере? Сказать или нет, что они настоящие родители ребенка? Очень долго колебались, обсуждая целесообразность правды. И дуру няньку жалко было. Да и пообещали той, что не тронут, если поможет отыскать Аню. Нянька-то из себя вывернулась, а раздобыла и адрес, и все первые сведения о дочери и ее мамаше. Вроде бы выполнила условие. Теперь же получалось, если шантажировать Надежду, то неизбежно зацепишь и санитарку глупую. Да и неадекватности незнакомой им Надьки опасались. Все-таки бабушки у подъезда дружно ее не любили и много чего про нее порассказали такого, что заставляло держаться настороже.

– Так давай, – предлагал Игорь, свято верящий в свою Галю и ее неограниченные способности, – ты снова придешь как бы из органов опеки, так же, как с бабками разговаривала? А что? Проверяем, мол, неполные семьи… Как ты бабушкам врала.

– Да? А ты не подумал, что Надежда тогда будет всеми силами скрывать свое истинное отношение к дочери? Что будет прятать от нас всю информацию – не подумал? Это бабушкам подходит у подъезда. Потому что их хлебом не корми, дай только нажаловаться на непутевую соседку. А так называемая мать? Ей-то не нужно, чтобы к ней органы цеплялись!

– Да, ты права, Галка… Тогда как?

– Не знаю, – расстроенно мотала головой Галина.

– А если так, – волновался Игорь. – У нас, допустим, детей нет. И хотим девочку лет десяти как раз. Мечтаем, можно сказать, о такой девочке. И чтобы на нас похожа, чтобы брюнеточка, как ты, черноглазенькая. А вам, дескать, трудно одной ребенка тянуть… Тут она и раскудахчется, как ей тяжело и все такое…

– Не знаю, – сомневалась Галя, – надо подумать. Дальше-то что? Думаешь, типа… выкупить у нее дочь? Но… Как сама-то Анечка воспримет? Представляешь, какая травма для ребенка, если родная, как она думает, мать чужим людям ее продаст? Не знаю… Подумать надо…