Перепутаны наши следы

Маша зашла в комнату и села возле Володи, пристально глядя на него. «Черт его знает, – подумала она. – Вдруг и правда так вот дооремся до развода. Зачем оно нам!»

– Вов, – позвала Маша, – Вовусь.

Он повернулся. Лицо его не было холодно-отстраненным, намеренно бесстрастным, каким бывало обычно после их принципиальных размолвок. Сейчас муж выглядел довольно несчастным. Володя измучился. День и так не задался – неудавшийся ужин стал последней каплей.

– Вов, – захныкала жена, прижимаясь к нему, – ну я дура. Ну ты же знаешь мой характер: сначала ляпну что-нибудь, а потом пожалею. Просто за зубами ничего не держится. «Конечно, не надо с ним обо всем этом говорить вообще, – пронеслось в Машиной голове. – Все равно это бесполезно».

«Поняла все-таки, что глупости мелет», – довольно подумал Володя, приобняв нескладеху жену.

Они легли пораньше, немножко утешенные примирением. В самом деле оба притомились возвращаться домой как на прифронтовую полосу, где в любой момент можно было ожидать вспышки военных действий. Маша прижалась к мужу, отметив про себя, что секса не было так давно, что уже и не вспомнишь, когда он, собственно, был. «Ничего не случится», – вздохнула, чувствуя всем телом его бок. Володя осторожно погладил Машу по плечу.

– Ну… что?.. – спросил неопределенно.

Ее рука скользнула по его голове и шее, проехалась легко по Володиной груди и животу, осторожно коснулась края трусов. Пальцы поднырнули под резинку, ощутив ее легкое сопротивление. Маша глубоко вдохнула, прислушиваясь к себе, проверяя настрой. Володя оживился, развернулся к ней и разведывательно поцеловал два раза в щеку. Он тоже не помнил уже, когда жена сама вот так заигрывала с ним. Осторожно принялся гладить и обнимать Машу. Наконец, ощутив прилив явного желания и забыв все сомнения, стянул с нее рубашку и, тяжело дыша от возбуждения и от неожиданной радости, заурчал, завозился, принялся быстро-быстро целовать, тискать – и дальше все пошло-побежало по хорошо знакомой программе столь долго любимого и так напрасно подзаброшенного занятия.

Они не уснули сразу, а, как когда-то давно, лежали и разговаривали, время от времени поглаживая друг друга или нежно касаясь невесомым поцелуем. Оба были благодарны и растроганы.

– Я уж думал, ты никогда меня больше не приласкаешь, – улыбаясь, бормотал Володя. – У тебя там вон сколько разных на работе… молодых… Всякие художники, редакторы… Богема!

– Вот глупый, – усмехнулась жена. – Молодых везде много. А своих, близких, за всю жизнь у человека считаные экземпляры.

– Ты вон какая красивая, а я такой старый, – продолжал сомневаться Володя.

– Старый! Да мужчина старым не бывает! Он и в семьдесят может жениться на двадцатилетней, это для женщины возраст – катастрофа. А ты у меня еще мальчик, – похвалила она и поцеловала его от души.

– Хорошо… – сказал он, счастливо вздыхая. – Так я молодой?

– Ну конечно, молодой, – успокоила Маша.

– Но ты ведь ко мне совсем не пристаешь, – вздохнул он, – только сегодня.

– Да ты сам ко мне не пристаешь! Я вообще думала, ты больше этим не интересуешься.

– Да нет! Интересуюсь, конечно, просто иногда устаю. А другой раз подумаю – ты не хочешь… Ну, ладно, – сказал он, снова целуя Машу в щеку. – Давай спать…

Следующим вечером они решили пойти в кино. Если секса в их семье не случалось несколько месяцев, то в кино вдвоем супруги не были уже много лет. Маша еще могла бы вспомнить, как ходила с подружкой на какой-то элитный фильм года три или четыре назад. А вот Володя давно забыл, что кино существует. И оба сейчас чувствовали себя помолодевшими – ведь когда-то именно в кинозалах проходили их первые свидания. Они выбрали незнакомую им комедийную мелодраму – не бог весть какой артхаус, но Маше в общем-то было все равно, ее грело неожиданное сближение с Володей. Он же, соглашаясь на «женский» жанр, считал, что делает уступку жене, и был доволен собой, идя на этот великодушный поступок. Володя тоже наслаждался нежданным теплом внезапно вернувшейся близости и готов был сейчас что угодно сделать для Маши.

Сеанс уже начался, но в зале не прекращался довольно плотный шум. Маша, знакомая с нравами современных зрителей, на разговоры и смех, мешавшие вслушиваться в реплики киногероев, не реагировала, а вот Володя был ошеломлен. Он не мог припомнить, чтобы раньше, давно, когда он еще посещал кинотеатры, зрители во время показа спокойно болтали по телефону, громко комментировали происходящее на экране и в самые патетические моменты фильма гоготали, ни в чем себе не отказывая. Он поворачивался к Маше и, стараясь выглядеть снисходительным и не чуждым юмора, шептал:

– Это что – теперь так кино смотрят? Они что – потрепаться сюда пришли и поржать?

Маша пожимала плечами, не желая отвлекаться на обсуждения.