Перепутье. Мистическая драма

ВЕНИАМИН: Пусть будет Перепутье. Мне даже нравится.

БАРМЕН: А для Рады твоей там место найдется? Вон, она тебе уже Чайковского включила.

ВЕНИАМИН: Тоже мне, спасательница щелкунчиков! Зачем она мне? У меня ведь жизненная стратегия только начала выстраиваться. Мне в ней лишние элементы не нужны. Рада эта найдет себе очередного калеку и побежит его спасать, а я уже спасенный, я ей теперь неинтересен.

БАРМЕН: А как же благодарность?

ВЕНИАМИН: Благодарность? За что?

БАРМЕН: За спасение.

ВЕНИАМИН: За спасение?! Бахом, Чайковским и Агатой Кристи? Хорошо, как на ноги стану, свожу её в кафе или в ресторан, поблагодарю за всё и… попрощаюсь. Отметим с ней в торжественной обстановке день нашего расставания.

БАРМЕН: И скучать не будешь? Ты здесь всего десять минут, а уже затосковал по ней.

ВЕНИАМИН: Я, затосковал? Ничего подобного! Может, самую малость. Просто она мне роман еще не дочитала. Но я скоро сам смогу. Я уверен. Я теперь точно знаю, что мне нужно. Коктейль желаний! А Рада может попробовать поболтаться рядом. Если не будет слишком назойливой, я её потерплю. Главное, не начинать писать стихи.

БАРМЕН (подносит бокал с коктейлем): Коктейль желаний!

ВЕНИАМИН: Что-то боязно мне стало.

БАРМЕН: Отчего же?

ВЕНИАМИН: А вдруг, если я выздоровею, она сама от меня уйдёт? Вернее, приходить перестанет? Что я тогда делать буду? Где я ещё такую дуру найду? Она ведь у меня еще и красивая! Я не говорил?

БАРМЕН: Не успел.

ВЕНИАМИН: Мне же стыдно ужасно было, что ко мне такая женщина приходит, а я никак себя по-мужски проявить не могу. Вернее, могу, но это всё бесконтрольно как-то. Как тогда, в юности. Будто от меня ничего не зависит, и большие желания приводят к большим катастрофам. Вот я и боялся желать. (пьёт) Но теперь не боюсь. Книжка, рисунки, Рада! Я знаю, что нужно делать. Спасибо, друг. Это мой лучший день. Не жди меня. Увидимся не скоро. Прощай. (уходит)

Эпизод 4 (9). БАРМЕН

Бармен подходит к закрывшейся двери, гладит её рукой.

БАРМЕН: Странные существа эти люди. Сами не знают, что им нужно. Сами придумали себе проблемы, сложности, соперничество, предательство, беспокойство. Всё суетятся, суетятся. Даже сюда приходят и ничего не понимают. Не все, конечно. Был тут недавно один старичок. Примечательная личность. Сколько ему было? Девяносто два. Всю жизнь работал, обустраивал быт, но и радоваться не забывал. На гармошке играл, песни пел. Душевные и веселые. На пенсии пчеловодством занялся. И книги стал писать. О своей прожитой жизни, о людях, с которыми его эта жизнь сводила. И вот он всем был доволен. Всё ему нравилось. И там, за этой дверью, и здесь у меня, и туда (указывает на дверь справа) идти не боялся. Не спешил, но и остаться, жить дальше не собирался. Сказал, что время тянет, потому что расстояния между людьми большие. Что нить родовую тоже крепко в руках держать нужно, а он в свое время её отпустил. Вот дети и разлетелись по миру. При жизни последние лет десять никак их всех вместе собрать не мог. Внуков не всех видел. А сейчас, зная, что отец умирает, все приедут попрощаться, застать живым.

Кажется, люди это называют любовью. Интересно, как это — любить? Как это просыпаться каждый день в новом дне? Вот у меня ни сна, ни дня, ни ночи нет. Я всегда здесь, всегда готов принять посетителя и не понимаю их усталости. Как явления — не понимаю. А усталости от жизни — тем более. Там ведь столько… нет, не развлечений. Был тут у меня один, всё развлекался. Да и не один миллиард у меня тут таких было. Дело в другом. Там столько открытий постоянно, столько прекрасного, интересного, того, ради чего и придумана человеческая жизнь.

И ведь здорово придумана. Живи, знакомься с самим собою, с другими людьми, животными, птицами, растениями, даже камнями. Узнавай мир, трогай его руками, любуйся красотой. Я ведь вижу всё, что с ними там происходит — их глазами, их мыслями. Чувствовать, как они, не могу, но всё понимаю. Я словно читаю бесконечные книги чужих жизней. Всё такое захватывающее, интересное. И ты сам почти там. Почти. Так порой хочется оказаться в том мире самому. По-настоящему. Пожить среди знакомых тебе героев, расширить пространство до бескрайних горизонтов, плыть, плыть, потом идти, подниматься в горы, спускаться в ущелья. Любить. Я не знаю, что это такое. Но эти люди, эти странные существа просто помешаны на любви, а объяснить её толком не могут. И я, глядя на всё их глазами, их мыслями, всё равно любовь не понимаю. Наверное, это нужно прожить. Родиться, вырасти, научиться жить среди людей, научиться чувствовать и понимать свои чувства, найти в себе эту самую любовь и отдать её всю. Пусть бы её становилось всё больше и больше от того, что даришь её миру.