Перепутья Александры (СИ)

   Утром следующего дня у меня состоялся еще один неприятный разговор с Кондратьевым. Я, по-прежнему, избегала с ним встреч, и, поняв это, он пригласил меня к себе через одну из медсестер. Вообще-то я приехала не на работу, а чтобы посидеть с Вовочкой. Алла не хотела оставлять сыночка без присмотра, и папа попросил меня пойти на уступки, посчитав, что супруге пора отдохнуть и, не слушая истерических возражений, увез ее домой. На самом деле, желания опекать сводного братца я не проявляла, наоборот, жутко злилась на него. Вот до чего довели Вовины выходки! Надо было додуматься, чтобы пьяным садиться за руль! Хорошо хоть, на крыльце подъезда, которое он протаранил на огромной скорости, никого в поздний час не оказалось...

   - Вы собираетесь использовать новый препарат в лечении брата? - спросил Кондратьев, не успела я закрыть за собой дверь.

   - Не исключаю такой возможности, - деловито отозвалась я, подавляя желание вспылить и не понимая смысла провокации. Сам ведь прекрасно знает, глупо назначать экспериментальное лечение столь нестабильному пациенту, да еще после тяжелой операции. И добавила. - Но не раньше, чем через неделю.

   Кондратьев не отреагировал и сменил тему, кивнув на кресло напротив себя.

   - Сколько вы ей платите? - в лоб спросил он, окончательно вогнав меня в ступор. - Я у нее тоже спрошу, просто интересно сравнить показания.

   - Кому? - я потерялась в догадках, ежась под пронизывающим взглядом доктора.

   - Трофимовой, подрядившейся вам в шестерки.

   - Что-о-о? - я вытаращила глаза. Потрясло не сколько то, что нас раскрыли, а что подумали о подкупе. Люба же любого в три шеи выставит, предложи он ей взятку, да еще накостыляет вдогонку на всю оставшуюся жизнь.

   - Вы все грамотно рассчитали, госпожа Корнеева. Нашли мать-одиночку, которая с трудом сводить концы с концами. Удивлен, что Трофимова поддалась на искушение, но, видимо, я недооценил ваши вредительские навыки.

   - А вам не приходило в голову, что Люба помогает по доброте душевной? - мне было безумно горько осознавать, что накликала неприятности на голову замечательного и доброго человечка.

   - С чего бы она стала это делать ради незнакомой девицы? - криво усмехнулся Кондратьев.

   - Мы познакомились до того, как я пришла сюда работать, - я посчитала правду единственным способом отвести беду от Любаши. - В этом самом отделении. Около шести лет назад. Я лежала тут. В коме. Не верите, посмотрите архивные записи. Полагаю, у вас есть к ним допуск, - и, не дожидаясь ответа, я гордо прошагала к выходу, но на пороге не утерпела и бросила новое ядовитое замечание. - Хотите сравнить показания, отлично! Спросите Любу про взятку. Даже не успеете понять, что на вас упало!

   ****

   2010 год

   Я с грустью вглядывалась в детское лицо с ввалившимися щеками. Кожа, обтягивающая череп, стала настолько бледной, что казалась почти прозрачной. На ее фоне круги под глазами воспринимались глубже, а темные курчавые волосы, обрамлявшую голову - иссиня-черными. Так и хотелось коснуться губами неестественно-белого лба, погладить кончиками пальцев жуткие узоры от бесконечных уколов на руках и прошептать:

   - Очнись, маленький принц.

   Но это не сработает. Не помогут ни старания докторов, ни высококлассные методы лечения. Мальчик не откроет глаза, пока не пройдет до конца лабиринт из собственных воспоминаний, удерживающих его сознание в закольцованном мире - притягательном и опасном, умеющем исполнять желания, но безжалостном и безразличном к тем, чье время истекло.

   Я многое повидала здесь за семь лет работы: смерть, боль, слезы. А еще ожидание конца. Того, который непременно наступит - так или иначе. Сначала много плакала, разумеется, в тайне от шефа, хотя и не исключаю, что он догадывался о моих срывах. Потом обросла кожей, все больше затвердевающей с каждым годом, научилась не пропускать чужую боль через себя, в чем-то стала циничной. Но дети... Дети, по-прежнему, легко пробивали броню и касались маленькими незапятнанными душами сердца, исколотого иглами вины.

   Я сделала глубокий вдох. Потом еще один и еще. Затем, не теряя больше времени, поднесла ладонь ко лбу Кирилла, но не коснулась его, оставив расстояние между головой ребенка и ладонью около пяти сантиметров. Нужно торопиться, пока подпитка (коктейль из лекарств, созданный шефом) еще действует. Я приняла смесь, чтобы просканировать друга Семеныча, но ее концентрации в моей крови должно хватить, чтобы "навестить" и мальчика. Поверхностно, разумеется. Чтобы по-настоящему войти в Поток, одной подпитки мало.

   Притяжение не заставило себя ждать, и ладонь застыла надо лбом больного ребенка, как приклеенная. Чувствуя рост напряжения в теле, я прикрыла веки, давая возможность мозгу сфокусироваться на нужных картинках в цветном калейдоскопе, мелькающем перед глазами.