Перерождение

Альфа упал как подрубленный, хрипя и раздирая ворот рубашки, и стал биться, расшвыривая окружающих, и остановился только тогда, когда мой боевой пупсенок отвела от него глаза, снова улыбнувшись остальным жутковато-невинно.

– Есть еще желающие высказать возражения общего характера, или мы уже готовы перейти к частностям, в том числе и перечислениям конкретных отныне действующих запретов? – ответить ей никто не решился, хотя ярость так и плескалась тут от стены к стене, словно пенная жидкость в стакане. – Ну и замечательно. Тогда основные правила вам озвучит госпожа Элегер.

– Еще одна обращенная сучка, возомнившая себя равной Зверорожденным? – раздался новый выкрик из зала, пока подруга Двоедушного поднималась с ним под ручку на трибуну и подходила к Рори, в то время как Сай удобно устроился на мягком стуле.

– Что это за хрень у тебя на лице?! – насмешливо спросил кто-то. Очевидно, не все были в курсе, как выглядят печати полудемона, или кто-то возомнил себя чрезмерно смелым.

Исайтари поднял руку, крутнул кистью в воздухе – и несколько рядов сидевших, из района которых донеслось сие неумное замечание, просто снесло, швыряя альф в потолок и стены. Посыпались осколки светильников и искры, раздались стоны боли. Поднявшись, он с лучезарной улыбкой поцеловал центр ладони Маши и кивнул.

– Дорогая, теперь все присутствующие просто жаждут тебя выслушать.

Я прекрасно знал, что за постулаты намерена донести до собравшихся Элегер, и поэтому опять сосредоточился на наблюдении за Рори. Нет, ни черта не наблюдении. Я ею любовался, буквально млел и нисколько больше этого не стеснялся. Когда женщина действительно достойна искреннего восхищения, то каким бы бруталом ты ни был внутри и снаружи, смешным в выражении своего отношения к ней никогда не будешь. Аврора отрывисто кивала, подтверждая каждую произнесенную Машей фразу, а решительный блеск глаз и весь язык ее хрупкого, но несгибаемого тела транслировал всем вокруг: за каждое сказанное слово она готова сражаться.

Никакого больше использования обращенных в качестве пожизненных рабов в стаях, пушечного мяса, издевательств, насильственного удержания, принуждения к сексу.

Равные права для Зверорожденных и обращенных и равная ответственность за преступления. Если за убийство или оскорбление чистокровного готова отомстить его стая, то за каждым обращенным теперь вся мощь, приобретенная Авророй, и сотни бойцов, которых обучаю я лично.

Умышленное обращение с любой целью отныне запрещено, как и заражение несовершеннолетних. О любом факте случайного укуса или нападения одичалого должно быть немедленно сообщено нашим командам, применение насилия, отлов или своевольное уничтожение так же больше недопустимы.

Все подпольные бордели и закрытые клубы, использующие в качестве секс-рабов недавно обращенных, ждет тотальное уничтожение, а их владельцев и организаторов, а так же альф, закрывающих глаза на их существование на своей или сопредельной территории – смерть.

Дети, зачатые обращенными от чистокровных, имеют все те же права, что и рожденные от Зверорожденных.

И многое, многое другое, разрушающее закостенелые устои общества оборотней, меняющее наш привычный мир настолько, что я точно знаю: будут те, кто не примет этих новых правил даже под страхом смерти, кто из непобедимой гордыни, кто – просто не представляя, как можно существовать вне привычных рамок. Нас ждут годы и годы борьбы, пока хоть что-то всерьез изменится. Когда-то раньше, до появления моей пупсостихии, я и сам, наверное, был бы на стороне консерваторов. Ведь порядок всегда лучше хаоса, а вот о степени его справедливости я просто предпочитал не думать. Меня это не касалось. Но теперь, когда она ворвалась в мою жизнь, все в ней сначала перемешала, а потом непонятным образом показала, как может быть совсем по-другому, по-новому, непредсказуемо, я уже ни за что не смог бы вернуться к себе прежнему. Маленькая упрямая женщина, отказавшаяся терять свою человечность после обращения, чудодейственным образом стала пробуждать ее в окружающих. В сломленном и слабом Витрисе, который теперь в нашем новом обществе отвечал за вычисление публичных домов, принадлежащих Зверорожденным, и реабилитацию молодняка, попавшего в секс-рабство. В Элегер, которая внезапно открыла в себе неиссякаемый источник нерастраченной заботы и потрясающие организаторские данные, способность воспринимать едва ли не каждого вновь обращенного как собственного приемного ребенка. Даже Двоедушный перестал ворчать, что его женщина теперь постоянно занята, причем не им, и все чаще предпочитал своим играм в монополию азартную помощь ей, и его улыбки из сухих и насмешливых стали превращаться в искренние.